— Слухай, сват… чаго там?.. авось не важная штука…
— Нет! я вижу, вам только горло заливать? А вы готовьтесь-ка в суд… Ванька! подмазывай телегу…
Мужики стали выходить из избы. Краюхин кричал им вслед:
— Я докажу! у меня вся деревня узнает, что значит Краюхин… живой в руки не дамся!.. Я пять мировых куплю!..
Вышедши на улицу, мужики толковали:
— Ну, малый! пойдет теперь судьбище! и нас всех потянут… Пропали мы с этой девкой…
— Что ж? мы так и покажем! пришли, попили… а насчет девки дело не наше… Кто их знает, как они там сходились?..
Краюхин надел армяк, велел жене поймать курицу — «подарить писаря мирового», и отправился с сыном на задворок. Приготовив пехтерь[6] с сеном и подмазав телегу, он велел сыну искать вожжи, а сам начал заводить в оглобли лошадь. В это время мимо задворка проехал верхом лебедкинский староста в дубленом полушубке. Увидав Краюхина, он повернул назад и остановился напротив ворот.
— Далеко, Петр Анисимыч, отправляешься? — спросил староста, сняв шапку.
— Да хотел было к мировому…
— Какая тебе неволя пришла?..
— Да тут занялся я с человеком!.. сосватал невесту!.. Я так полагал, дескать человек бедный, я ему могу пособить во всяком деле, а он наделал кляузы… Давай, говорят, вожжи-то! — обратился Краюхин к сыну. Иван вместо вожжей вынес тяжи[7]. Краюхин сурово посмотрел на сына и проговорил: — Ах, дурак те скудахтал…
— Какие ж кляузы? — спросил староста.
— Да вот какие кляузы: прежде говорил, что девку отдаю, что оченно любопытно, а посля того девка запировала, — да откуда ни возьмись наскочил пастух… На запое такие грозы наделал!.. как есть всех повязал!.. Кричит, всех сожгу… Он ваш, лебедкинский…
— Что ты врешь? это Егорка, должно быть?
— Он самый!.. кабы я знал-ведал — блаже бы я не связывался с таким человеком…
— Погоди ж, — сказал староста, — я управителю скажу. Экой! ты плох!
— Как плох? Я тут же заявил миру…
— Ты должон старшину просить…
— Нет, я хочу прямо к мировому! Что старшина? такой же плут… он судить не судит, а рюмки собирает… Там просудишь жеребца, а делов никаких не будет…
— Что ж на ночь глядя едете?
— Придется, в дороге ночуем… это такое дело, что делать с разбойником… — Краюхин сел в телегу, перекрестился и сказал: — Ну, прощай!
— Счастливо! дай бог тебе…
На другой день утром Краюхин сидел в передней мирового судьи, где было человек до десяти просителей. В ожидании разбирательства вполголоса шел разговор;
— Ты насчет чего? — спрашивал один кучер другого.
— Да оно дело-то пустяковое, а все в нонешнее время не приходится… Ехали мы с управителем из города, поздно вечером; подъезжаем к имению-то, а тут пни… Вихор ее знает, пристяжная начала беситься… Не успел я образумиться, вся тройка понесла… Мы и пошли прыгать по пням-то… А управитель у нас балухманный: давай меня оплеухами кормить… А ноне за оплеуху-то двадцать пять цалковых!
— Стало быть, тебе придется денег вволю…
— А вот увидим…
— А со мной какая оказия, — говорил мещанин огороднику, — заехал я к одной барыне, старинного завета, насчет птицы. А у барыни есть дочка. Я спрашиваю барыню: отчего вы в доме не заведете мужчину?.. дочка ваша, например, на возрасте, следовательно сейчас и надоть их пристроить за человека хозяйственного, благочестивого, — а не токмо что за вертопраха… Дворяне ноне не женятся, потому жалуются на недостатки… Так вам на что лучше в соблюдении расчета пристроить дочку за человека из нашего брата, примерно хоть по куриной части… А за дочкой-то десятин полтораста приданого. Приехал я домой, думаю, дай письмо напишу этой самой барыне, и, нимало не медля, что в положении долженствовать нужно, пишу, стало быть: «Милостивая государыня! Найпаче обáполо благородства обращаюсь к вам на слабоде касательно своей участи… и теперь, стало быть, в расчете на вас курятник… какова ни мера прикажите заехать сделать предложение, — и мы заедем к вам будто бы насчет птицы…» Она возьми это письмо да к мировому!.. Я ей по душе говорил… потому дом у ней почесть развалился, прислуга вся сбежала, я рассчитываю себе: тогды можно все перестроить…
— Я отродясь, милый человек, не бывал у мировых, — обратился Краюхин к одному кучеру, — как это тут делается?
— А вот выйдет мировой, увидишь…
— Так-то так, да с чего начать-то?
— Известно, подай жалобу. Ее запишут в книгу и будут разбирать…
— У меня дело насчет свадьбы… тут это вышла у нас дрязга с сватами…
— А у меня вот жена забаловала, — говорил один лакей управляющему, — женился я недавно… девчонка попала смазливая… барин, значит, и облюбовал ее… Думаю себе, уйтить?.. жалованье хорошее, а местов мало… Взялся ее бить!.. Она кричит — повешусь!.. хочу просить развода…
— Мы, кажется, с вами по одному делу? — беседуют управляющие, — насчет работников…
— И не говорите: как пашня, как рабочая пора — либо прикинется болен, велит приехать за собой из дому, и глядишь — там работает, либо просто уйдет, и был таков.
— Да-с! вот извольте тут вести хозяйство… И заметьте, кто нанимается в работники!.. их у меня до тридцати человек — все бездомовники! Разумеется, пойдет ли хороший в работники?..
— Послушай! — спрашивает проходящего лакея один проситель, — скоро выйдет мировой?
