Егор Гайдар - [43]
«Центральная идея и определенное нововведение, пожалуй, состояли в том, чтобы завязать экономические стимулы не вообще на выполнение плана по валовым показателям, а на “конечные результаты”. Можно сказать, что под “конечными результатами” понималось удовлетворение спроса», — писал потом об этом партийно-правительственном документе Евгений Ясин в книге «Российская экономика».
Советский идеологический вокабуляр был сложной системой псевдонимов и сокрытых смыслов. Прямо говорить о «рыночной экономике» еще было невозможно.
Ярмагаев и Глазков убеждали Чубайса, что постановление — пшик и предложенные властью механизмы работать «все равно не будут». «А ты докажи!» — запальчиво спорил Чубайс. Рациональных доказательств у Глазкова и Ярмагаева не было. Единственный аргумент, который мог привести Глазков, носил скорее метафорический характер: «Пружины в нем нет». И это было чистой правдой.
Однако сам этот спор в совхозе «Бор», под дождем и снегом, трех вчерашних студентов, которые грузят мешками мерзлую картошку, конечно, завораживает. Зачем, господи боже мой, так горячо они обсуждают постановление партии и правительства? Что они в нем вычитывают? Что там такого интересного? И почему даже в этот спор (на картошке, о постановлении партии и правительства!) категорически не могут включить никого четвертого или пятого, хотя кому-то, быть может, в нем интересно было бы поучаствовать?
Ответ на второй вопрос прост — они тут не доверяют больше никому. По крайней мере — пока.
Но почему именно это партийное постановление с зубодробительным названием вызвало их горячий спор?
Дело в том, что то был еще один, довольно запоздалый всплеск интереса к «рыночным методам» — интереса, так сказать, «сверху». То есть из Совета министров, из политбюро, из ЦК партии. Да-да. Именно оттуда идет эта очередная попытка совместить коня и трепетную лань — рыночные механизмы и социалистическое планирование. Попытка сделать неповоротливую, плохо растущую, страшно неэффективную советскую экономику чуть поприличнее, что ли. Хотя бы по статистическим показателям. Найти в ней новые «внутренние ресурсы». Найти ту самую «пружину», с помощью которой можно запустить процесс оздоровления — чтобы не было этого адского дефицита продовольствия на полках, диспропорций финансовой системы, вечного «долгостроя» с забытыми на годы котлованами строек, разрушенными стенами новых цехов и заводов, гниющими под дождем импортными станками, купленными за валюту, который объясняется гигантскими инвестициями в промышленность, никак не обоснованными экономически.
Но как именно это сделать?
Не помогает ни пресловутый «щекинский метод», ни «бригадный подряд», ни натужно внедряемый «хозрасчет» (сотни статей в «Правде» и «Известиях», тысячи статей в региональной партийной прессе, сотни и тысячи совещаний, призывов, постановлений, лозунгов, брошюрок, методичек, диссертаций и докладов — нет, не помогают, увы). Невозможно внедрить что-то «рыночное» в одном экономическом узле и не внедрять в другом. Потому что это общий, единый экономический механизм. Если на одной фабрике или в одной бригаде будут прилично зарабатывать и показывать хорошие результаты, а на другой — нет, это все кошкины слезы.
Однако эта эпоха недореформ все-таки родила одну очень важную вещь: «сверху вниз» был запущен сигнал.
Ищите! Изучайте!
Ищите новые методы, подходы, концепции, изучайте чужой опыт (стран социалистического блока), пишите статьи, книги — действуйте, работайте! Вон вас там сколько, в ваших этих НИИ.
Вот именно на таком фоне и родился ленинградский и московский кружок молодых экономистов. Кружок, впоследствии прославившийся в истории как «семинар на Змеиной горке», хотя проводились эти семинары в самых разных местах, очень часто дома, неформально и даже полуподпольно. Что не помешало этой самой спортбазе «Змеиная горка» войти в российскую историю и стать брендом кружка, который постепенно становился общим, московско-ленинградским.
Как же это было? Ну вот конкретно — как именно это происходило?
«Время было очень динамичное, — вспоминал позднее экономист Сергей Васильев. — Брежнев умер… “Гонку на лафетах” я предсказал лет за пять до ее начала. Было ясно, что генсеки будут меняться практически каждый год — просто по демографической структуре политбюро. И становилось очевидным, что открывается окно возможностей для реформ.
Как-то в мае 1983 года после очередного семинара Григорий Глазков попросил меня зайти на кафедру. Выяснилось, что с 1979 года существует тайная команда по подготовке концепции реформ в составе Чубайса, Ярмагаева и Глазкова. После полугодового наблюдения на семинарах они решили, что я заслуживаю доверия.
Возникла идея исследования реформ в соцстранах. Мы откопали замечательный венгерский журнал, который назывался “Acta Оeconomica”, издавался на английском языке и находился в свободном доступе… Например, в журнале печатались работы по начавшейся китайской реформе. Как и где еще мы могли их найти? Ни китайского ничего не было, ни американских журналов. Все, что касалось Китая, шло в спецхран.
В 1984 году наш семинар разделился. Сохранился широкий семинар молодых ученых. И выделился узкий семинар закрытой команды… Здесь уже обсуждали реальные проблемы без самоцензуры.
«Детство Лёвы» — рассказы, порой смешные, порой грустные, образующие маленькую повесть. Что их объединяет? Почти маниакальное стремление автора вспомнить всё. «Вспомнить всё» — это не прихоть, и не мистический символ, и не психическое отклонение. Это то, о чём мечтает в глубине души каждый. Вспомнить самые сладкие, самые чистые мгновения самого себя, своей души — это нужно любому из нас. Нет, это не ностальгия по прошлому. Эти незамысловатые приключения ребёнка в своей собственной квартире, в собственном дворе, среди родных, друзей и знакомых — обладают чертами и триллера, и комедии, и фарса.
Андрей Колесников — эксперт Московского центра Карнеги, автор нескольких книг, среди которых «Спичрайтеры», «Семидесятые и ранее», «Холодная война на льду». Его отец — Владимир Колесников, работник аппарата ЦК КПСС — оставил короткие воспоминания. И сын «ответил за отца» — написал комментарии, личные и историко-социологические, к этим мемуарам. Довоенное детство, военное отрочество, послевоенная юность. Обстоятельства случившихся и не случившихся арестов. Любовь к еврейке, дочери врага народа, ставшей женой в эпоху борьбы с «космополитами».
Эта книга о типичной и в то же время очень нестандартной семье 1970-х, которой достались все атрибуты эпохи – и цековские пайки и лагерные пайки. Ее можно было назвать «записками оранжерейного мальчика» – счастлив тот, чье детство пришлось на годы застоя, чей папа – работник ЦК, а мама – преподаватель французского языка в спецшколе. Мир мальчика не только кунцевская шпана и советский хоккей, но и лето в Юрмале и зима в пансионатах для номенклатурного плебса. Фон биографии этой семьи – история самой страны: репрессии 1930-х годов, война, послевоенное студенчество, шестидесятники-интеллигенты… В этой попытке «словаря» советской эпохи почти каждый читатель узнает самого себя, предметы и понятия, из которых состояло прошлое.
Уникальность этого биографического исследования определяется уже самой темой — новая книга серии «ЖЗЛ» посвящена первому президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину. В этом человеке странным образом уживались два начала, которые и определяли к нему отношение в эпоху перелома. Одна часть людей видела в нем выдающегося строителя новой России, другая — разрушителя великого государства. Но кем бы он ни был на самом деле, одно не подлежит сомнению: Ельцин был востребован самой историей.
Роман «Батист» Бориса Минаева – образ «мягкой ткани», из волокон которой сплетена и человеческая жизнь, и всемирная история – это и любовь, и предательство, и вечные иллюзии, и жажда жизни, и неотвратимость смерти. Герои романа – обычные люди дореволюционной, николаевской России, которые попадают в западню исторической катастрофы, но остаются людьми, чья быстротекущая жизнь похожа на вечность.
Остросюжетная психологическая драма. Писатель Борис Минаев продолжает рассказ о жизни Лёвы Левина, героя двух его предыдущих книг – «Детство Левы» и «Гений дзюдо». Детский психолог Левин внезапно переходит грань, за которой кончаются отношения психолога и пациента, и оказывается в ситуации, близкой к человеческой катастрофе. Любовь вначале служит мощным катализатором депрессии и отчаяния героя, но в результате помогает ему выжить и выстоять, хотя против него все обстоятельства: и тяжелый клинический случай, и политика, и церковь, и моральные табу.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Книга об одном из величайших физиков XX века, лауреате Нобелевской премии, академике Льве Давидовиче Ландау написана искренне и с любовью. Автору посчастливилось в течение многих лет быть рядом с Ландау, записывать разговоры с ним, его выступления и высказывания, а также воспоминания о нем его учеников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.