Его прощальный поклон. Круг красной лампы - [3]
– Тогда я оставлю вас здесь, – сказал Лестрейд. – От мисс Кушинг я вряд ли узнаю что-нибудь новое, а у меня есть еще одно дельце. Найдете меня в полицейском участке.
– Мы заглянем туда по пути на станцию, – ответил Холмс. Через секунду мы с Холмсом снова оказались в гостиной, где леди по-прежнему возилась с салфеткой. Когда мы вошли, она положила шитье на колени и устремила на нас большие пытливые голубые глаза.
– Знаете, сэр, – сказала она, – я уверена, что все это случилось по ошибке. Посылка предназначалась кому-то другому. Я несколько раз говорила об этом джентльмену из Скотленд-Ярда, но он только смеется. Врагов у меня нет, зачем кому-то понадобилось так зло шутить надо мной?
– Я тоже начинаю так думать, мисс Кушинг, – сказал Холмс, усаживаясь рядом с ней. – Мне кажется, что, вероятнее всего… – Он вдруг замолчал, и я, посмотрев на него, с удивлением заметил, как пристально мой друг рассматривает профиль леди. Изумление и удовлетворение промелькнули в его проницательных глазах, хотя, когда она обернулась к нему, чтобы узнать, почему он вдруг замолчал, его лицо вновь сделалось непроницаемым. Я сам внимательно осмотрел прямые седые волосы, опрятный чепец, маленькие золотые серьги, правильные черты лица, но так и не понял, что в ее облике могло так взволновать моего друга.
– Я хотел задать вам пару вопросов…
– Сколько можно, в самом деле! Я уже устала от этих вопросов! – в сердцах воскликнула мисс Кушинг.
– У вас ведь есть две сестры.
– Откуда вы знаете?
– Зайдя в комнату, я сразу же увидел на каминной полке фотографию трех женщин, одна из которых – наверняка вы, а остальные две так на вас похожи, что сомнений в родственных отношениях не остается.
– Да, вы совершенно правы. Это мои сестры – Сара и Мэри.
– А здесь, рядом со мной, еще одна фотография, сделанная в Ливерпуле. Это ваша младшая сестра рядом с молодым человеком, который, судя по его форме, стюард. Похоже, тогда она не была замужем.
– Вы очень наблюдательны!
– Это моя профессия.
– Да, вы правы. Но она вышла замуж за мистера Браунера уже через несколько дней. Когда эта фотография была сделана, он еще служил на Южно-американской линии, однако так любил ее, что не хотел надолго с ней разлучаться, поэтому устроился на другое судно, курсирующее между Ливерпулем и Лондоном.
– Не на «Покоритель» случайно?
– Нет, когда я последний раз о нем слышала, он плавал на «Майском дне». Джим как-то раз приезжал ко мне до того, как снова запил. Это потом он стал напиваться каждый раз, когда сходил на берег, а ведь стоило ему хоть немного выпить, и он превращался в настоящего зверя. Эх, будь проклят тот день, когда он снова взял в руки стакан! Сначала он рассорился со мной, потом поругался с Сарой, а теперь вот Мэри перестала писать и мы не знаем, что у них там происходит.
Было видно, что мисс Кушинг коснулась темы, которая ее очень волновала. Как и большинство одиноких людей, поначалу она вела себя замкнуто, но постепенно разговорилась и стала очень общительна. Она весьма подробно рассказала нам о зяте-стюарде, после чего переключилась на своих бывших постояльцев, студентов-медиков, долго описывала все их проступки, назвала их имена и вспомнила названия их больниц. Холмс слушал ее очень внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы.
– Насчет вашей сестры, Сары, – поинтересовался он. – Если вы с ней обе не замужем, почему не живете вместе?
– Ах, если бы вы знали характер Сары, вы бы так не удивлялись. Когда я переехала в Кройдон, мы попробовали жить вместе, но около двух месяцев назад нам пришлось расстаться. Я не хочу сказать ничего дурного о своей сестре, но с ней всегда было трудно ужиться. Саре просто невозможно угодить, к тому же она вечно сует свой нос в чужие дела.
– Вы говорите, она поссорилась с вашими ливерпульскими родственниками?
– Да, хотя когда-то они были лучшими друзьями. Она даже переехала туда, чтобы быть поближе к ним, но теперь от нее слова доброго о Джиме Браунере не услышишь. Последние полгода, которые она прожила здесь, она только и говорила о том, как он пьет и какой он ужасный человек. Я подозреваю, что она начала вмешиваться в его дела, вот он и высказал ей пару ласковых слов, с чего все и началось.
– Благодарю вас, мисс Кушинг. – Холмс встал и поклонился. – Так вы говорите, ваша сестра Сара живет в Воллингтоне на Нью-стрит? До свидания, и мне очень жаль, что вас коснулось это дело, которое, как вы говорите, не имеет к вам никакого отношения.
Когда мы вышли из дома, по улице проезжал кеб. Холмс остановил его.
– Далеко ли отсюда до Воллингтона? – спросил он кебмена.
– Всего около мили, сэр.
– Очень хорошо. Садитесь, Ватсон. Нужно ковать железо, пока горячо. Дело это очень простое, но в нем есть одна-две особенности. Кебмен, остановите у телеграфа.
Холмс послал короткую телеграмму и весь остаток пути сидел молча, откинувшись на спинку кеба и надвинув на глаза шляпу, чтобы защитить лицо от палящего солнца. Кеб остановился у дома, который почти не отличался от того, который мы только что покинули. Мой друг велел кебмену ждать и взялся за дверной молоток, но тут дверь неожиданно распахнулась и навстречу ему вышел хмурого вида молодой человек в черном костюме и сверкающем цилиндре.
