Его невыносимая ведьма - [15]

У меня почему-то после её сладостного голоска появились серьёзные сомнения на этот счёт, но проверить их, к сожалению, я не мог. Приложив два пальца к артефакту, холодно переспросил:

— В каком смысле?

— У-у-у, какие мы злые! — Откровенно издеваясь, хмыкнула она, даже не пытаясь убрать улыбку из голоса. — В том простом, что, если уж ты говоришь «Вернусь утром», то утром возвращаться и надо. А если бы я к этому моменту улететь не успела?

Да ты вообще улетать не должна была! Зло покосившись на брешь в окне, я как можно более безразлично поинтересовался:

— Давно улетела?

— Да маэ двадцать назад, — отмахнулась она беззаботно, — не напрягайся, дорогой, на мне глушилка от поисковых чар. Месяц под эоров настраивала, между прочим.

И столько гордости в самодовольном голосе. Так и захотелось сказать, что к эорам я, чистокровный демон, не имею вообще никакого отношения. Но я лишь беззвучно хмыкнул и не стал ничего говорить. Это будет мой маленький секрет и козырь в рукаве, как говорится.

— А что, были причины настраивать?

Понимаю, что следовало бы просто сказать, что помолвка расторгнута, и снять этот артефакт, выкинув и его, и его хозяйку из своей жизни и памяти. Но почему-то я всё равно продолжал задавать эти бессмысленные, казалось бы, вопросы. Мне не должно быть никакого дела до Давины и её жизни.

— Вот спросил бы ты у меня об этом раньше, я бы тебе с радостью рассказала, — вздохнула она уже не так радостно, пустив в голос грустные нотки.

Я невольно подхватил камень на шее и поднёс его ближе к губам. Не знаю, сможет ли Давина лучше меня слышать, но лично мне хотелось, чтобы её голос звучал громче и… ближе, что ли?

— Что мешает тебе сейчас? — Спросил я у неё совершенно не то, что следовало бы.

И напрягся, даже дыхание машинально задержал, напрягая слух в ожидании её ответа, с которым она по непонятным мне причинам медлила.

У меня появилось такое ощущение, что сейчас она скажет что- то очень важное. Она и сказала. Шумно выдохнула и сказала:

— Данное самой себе обещание выкинуть тебя из головы.

Ещё мгновение я продолжал не дышать, обдумывая услышанное, а выдохнул в итоге короткий, совершенно безрадостный смешок.

Забавно, не правда ли? Я пытаюсь выкинуть из жизни её, а она — меня. Наверно, у нас всё же больше общего, чем мне казалось.

— Ты решил свою проблему? — Никак не высказавшись на мою реакцию на её слова, которую она, без сомнений, слышала, безразлично поинтересовалась Давина.

Это «свою» яркой вспышкой пронеслось в голове. Она уже сложила руки и перестала принимать участие в творящимся безобразии.

И нужно отдать ей должное: она умные вопросы задавать начала раньше меня.

А вот себя мне захотелось задушить, потому что в голове за какие-то мгновения выстроился целый план того, как вернуть ведьму обратно. И главной его составляющей был мой ответ «нет». Я даже успел придумать какого-то бреда о том, что мы с его отцом перезаключили помолвку и теперь именно она, Давина, была моей невестой…

И хорошо, что я вовремя опомнился. Дёрнул головой, отгоняя это наваждение, и сжал свободную руку в кулак. Проследил за тем, как натягивается тёмная кожа, надуваются вены, очерчиваются контуры костяшек и проявляются сухожилия, и только после этого спокойно ответил:

— Да.

— Поздравляю. — Тут же произнесла она где-то там, далеко отсюда.

Вот только радости в её голосе не было. И ответила она слишком уж поспешно. Или же мне просто показалось?

— Скажешь Мире. — Попросил я непонятно зачем. И добавил: — И не говори ей, с кем именно хотел поженить её отец.

Глупая айрина от меня в коридорах шарахаться будет. А то и академию бросит, чего доброго.

— Не скажу, — глухо отозвалась Давина, — это разумная просьба.

И она замолчала. Может быть, отпустила артефакт и ушла, но я был практически уверен, что это не так. И все те долго тянущиеся маэ, пока висела напряжённая тишина, я был уверен в том, что она, как и я, прислушивается в ожидании каких-либо слов.

Чуть поведя затёкшим от напряженного оцепенения плечом, я рискнул нарушить молчание первым:

— Тогда пока, Давина.

И вновь замер, чувствуя себя круглым дураком. А затем с трудом сдержал облегченный выдох, когда услышал в ответ её тихое:

— Пока, Акар. Береги себя.

— И ты себя. — Отозвался тихо.

Отпуская артефакт, почувствовав, что сейчас это действительно всё. Вот только вместо облегчения от того, что избавился от этого недоразумения, я чувствовал странную, тянущую грусть и сожаление.

А потом сделал ещё одну глупость: коснулся артефакта на шее и вместо того, чтобы снять его и выкинуть, отодвинул ворот рубашки и спрятал камень под тканью.

Тёпленький.

А я идиот.

Девять

Давина

Я изготовила эти артефакты очень давно, лет двадцать пять назад. И всё это время они валялись у меня в сумке, я их так ни разу и не использовала. Просто незачем было. Двадцать пять лет артефакты связи не были мне нужны.

А сейчас я не хочу его снимать. Запрятала под ткань платья, чувствуя его тепло, лёгкими покалываниями расходящееся по телу, и не хотела снимать. Была согласна с тем, что я совершенно неразумное создание, даже понимала всю глупость своего детского поступка, но всё равно упрямо не снимала.