Его любовь - [39]
— А, это ты, Микола! Надо же! Приснилось, будто только-только вошел в хату тестя, только бросилась жинка навстречу, как вдруг кто-то хвать меня за плечо. Оглянулся — Топайде. Целится из пистолета прямо в глаз… Фу-ты, ну-ты! До каких же пор эта нечисть не будет давать людям спокойно спать?
— Теперь тебе легче идти, — сказал Микола, — ты ведь уже повидался с женой!
Тронулись в путь. Снова пошел дождь, на голову густо сыпались холодные капли, стекали за воротник ледяными змейками.
Артем опять заторопился: то ли хотел показать, как хорошо знает здешние места, то ли — чем ближе подходили к Заславичам, тем больше боялся не попасть домой. Микола едва успевал за ним. Старался не замечать ни дождя, ни мокрых ветвей, больно хлеставших по лицу.
Холод пронизывал насквозь, казалось, кости так замерзли, что стали хрупкими. Они действительно хрустели в суставах. Случайно споткнувшись, Микола упал на колени, а потом, даже опираясь изо всех сил на палку, не мог подняться. Окликнул Артема. Тому показалось, что Микола присел отдохнуть, и он сердито бросил:
— Рано приземляться!
— Я упал и не могу встать, — глухо объяснил Микола.
Артем помог Миколе подняться. Но только они двинулись, как Микола снова упал, с ужасом осознав, что он и в первый раз не споткнулся, просто подкосились ноги, и дальше идти нет сил.
— Так мы не дойдем до Заславичей, — сказал Микола. Артем, молча стоя над ним, что-то прикидывал в уме. — Нужно где-то обогреться, раздобыть хоть какую-нибудь одежонку. Тебя такого жена никак не узнает, а небось испугается.
Это подействовало. Артем пристально смотрел на Миколу — грязного, заросшего, в разорванной нижней рубашке и заскорузлых, лоснящихся от грязи кальсонах, на синие ступни окровавленных ног. И, пожалуй, впервые подумал: значит, и он, Артем, сейчас такой же страшный и нельзя в таком виде появляться перед женой.
И он согласился:
— Ладно… Где-то здесь есть лесной хуторок. До войны я на полуторке привозил сюда со станции кирпич. Шофера колеса кормят.
Хата на поляне появилась внезапно. Артему показалось, будто он даже узнал эту хату.
Собаки не слышно. Артем осторожно проскользнул вдоль, стены к крошечному окошку. Оно не было занавешено. Заглянул. Свет в доме не горел, но на белых стенах покачивались желтоватые блики. Возле печи, нагнувшись, стояла женщина, то ли варила что-то, то ли грела воду для купания ребенка — рядом на полу сидела маленькая девочка. Ее кудрявая головка была хорошо видна на фоне печи, ярко освещенной отблесками огня.
Артем постучал в окно. Тихо-тихо, едва слышно. Но стук этот услышали сразу, будто все время кого-то ждали. Женщина порывисто обернулась, приблизилась к окну, потом зашлепала босыми ногами к двери, звякнула щеколдой.
В этот домик, должно быть, часто наведывались ночные гости, и женщина, казалось, привыкла к этим посещениям и не колеблясь открыла дверь.
— Сюда, сюда! — прошептала она незнакомцам. — Сюда, сыночки…
Она ввела незнакомцев в комнату, внимательно и с сочувствием посмотрела на них, и на глазах ее появились слезы.
Все молчали.
Тишину неожиданно нарушила девчушка, сидевшая на припечке, удобно подогнув под себя тоненькие ножки. Хотя и приходилось ей видеть многих людей, забредавших сюда, но с такими страшными она, пожалуй, встретилась впервые. Девочка испуганно расплакалась. Тогда и ее мать тоже заголосила, как над покойниками:
— Ой, родненькие мои, миленькие мои! Да откуда же вы такие измученные?
— Из яра, мамаша…
Хозяйка вытерла слезы фартуком, успокоила дочурку и сказала:
— Слыхала и я, будто из могил поубегло много трупов. То ли недобитые были, то ли воскресли. И разбежались по лесам. Так теперь немцы с собаками вылавливают их.
— И к вам заглядывали? — всполошился Артем.
— Да нет, бог миловал. У нас если б не свои собаки-полицаи, то ничего б еще.
— А полицаи рыскают?
— Днем. Когда напьются. А по ночам боятся. Вот мы и живем теперь, как совы, ночью. В потемках и готовим, и едим. Чтоб им самим никогда света божьего не видеть!.. Проходите, садитесь.
— Да мы такие, мамаша… Нам не садиться — умыться бы сперва, — сказал Микола.
— А может, и одежка у вас найдется какая… чуть почище нашей, — виновато добавил Артем.
— Найдем, миленькие, найдем, — пообещала хозяйка.
Умывшись и вытираясь шершавым льняным рушником, Артем поинтересовался:
— А где же хозяин? — Артем вспомнил, что он еще до войны был знаком с ним — привозил сюда кирпич.
— Нету моего старика, — снова заплакала женщина. — Повесили… за партизан. Какая-то гадина донесла. А сыночка полицаи схватили и в Германию угнали. Он было утек, уже оттуда, так на́ тебе — поймали. Но он все равно убежит. Он у меня бедовый. Так и сказал — сто раз, говорит, ловить будут, а я убегу. Ждите, мама! Вот мы и ждем с малышкой каждый вечер.
Вскоре хозяйка принесла из кладовки старенькие, латаные-перелатаные штаны, застиранные ситцевые рубашки, донельзя измятую кепку и старую с вытертым мехом ушанку.
— Были бы вы первые… А то сколько народу у нас побывало. Беглые, пленные, партизаны…
— И партизаны? — обрадовался Микола.
Хозяйка словно не расслышала этого вопроса — молча вышла из комнаты.
Казалось, ничто не предвещало беды — ротное тактическое учение с боевой стрельбой было подготовлено тщательно. И вдруг, когда учение уже заканчивалось, происходит чрезвычайное происшествие, В чем причина его? По-разному оценивают случившееся офицеры Шляхтин и Хабаров.Вступив после окончания военной академии в командование батальоном, Хабаров увидел, что установившийся в части стиль работы с личным составом не отвечает духу времени. Но стремление Хабарова изменить положение, смело опираться в работе на партийную организацию, делать «ставку на совесть» неожиданно встретило сопротивление.Не сразу осознал Шляхтин свою неправоту.
Центральное место в сборнике повестей известного ленинградского поэта и прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР Глеба Горбовского «Плач за окном» занимают «записки пациента», представляющие собой исповедь человека, излечившегося от алкоголизма.
Минуло двадцать лет, как смолкли залпы Великой Отечественной войны. Там, где лилась кровь, — тишина. Но победу и мир надо беречь. И все эти годы днем и ночью в любую погоду пограничные дозоры чутко слушают тишину.Об этом и говорится в книжке «Дозоры слушают тишину», где собраны лучшие рассказы алма-атинского писателя Сергея Мартьянова, уже известного казахстанскому и всесоюзному читателю по книгам: «Однажды на границе», «Пятидесятая параллель», «Ветер с чужой стороны», «Первое задание», «Короткое замыкание», «Пограничные были».В сборник включено также документальное повествование «По следам легенды», которое рассказывает о факте чрезвычайной важности: накануне войны реку Западный Буг переплыл человек и предупредил советское командование, что ровно в четыре часа утра 22 июня гитлеровская Германия нападет на Советский Союз.
В повести и рассказах В. Шурыгина показывается романтика военной службы в наши дни, раскрываются характеры людей, всегда готовых на подвиг во имя Родины. Главные герои произведений — молодые воины. Об их многогранной жизни, где нежность соседствует с суровостью, повседневность — с героикой, и рассказывает эта книга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.