Его любимая Кошка - [7]

— Может, это банальный одержимый? — произнёс Руфус, слетая на пол.

Я осторожно перекладывала листочки с записями, жуткие рисунки, но всё же память о близком мне человеке. А ещё тут лежал маленький камушек с дырочкой, такие часто «выплёвывает» море. Не знаю, почему я всё ещё хранила этот подарок из прошлого? Подарок на удачу, подаренный от чистого сердца… возможно он и вправду принёс мне везение.

— Одержимость иная, — пожала я плечами.

— Сирена?

— Ру! Где ты здесь видел море?

— Логично…

Руфус лапкой пролистнул ещё парочку страниц, на которых были нарисованы существа, которых принято было считать выдумкой. Хотелось, чтобы они и вправду были только сказкой. Возможно, тогда бы и жизнь моей матери не оборвалась в больнице для душевно больных. И я бы не боялась открыться перед друзьями… мужчиной…

— А можно не морочить себе голову и забыть всё, что случилось, как страшный сон, — задумчиво протянул Руфус.

— Человек умер, Ру!

— И? Сколько их умирает каждый день? Ты считала? А сколько из погибших умирает от рук всякой нечисти, которую люди считают выдумкой? Почему все вокруг живут с этим и не дёргаются, а ты…

— Они не знают то, что знаю я, — пожала я плечами, — не могу просто сделать вид, что ничего не случилось… отвернуться.

— Так она уже того! Как ты ей поможешь?

— Может погибнуть ещё кто-то.

— Вот погибнет, тогда и будем дёргаться, — топнул лапкой Руфус, — А если ты будешь вынюхивать про всю эту ситуацию, то можешь и сама погибнуть.

— Я буду осторожна. Только совесть мне не позволит…

— Я! Я нарекаю себя твоей совестью! — заявил Руфус, поднимая хвост вертикально вверх, будто восклицательный знак.

— Такой бессовестной совести не бывает…

Руфус обиделся, надул щеки и отвернулся. А я продолжила сидеть на полу, рассеянно листая страницы книг. Мои знания — тяжкая ноша, которую придётся нести в одиночестве. Это неизбежно. А ещё сложнее знать, что я всегда слабее любого из тех, о ком написано в сказке. Пускай меня и научили стрелять из арбалета, ездить верхом, вязать узлы. Но этого мало…

Руфус продолжал сидеть передо мной, пристально глядя в глаза, только кончик его белоснежного хвоста нервно дёргался, выдавая волнение лиса. Нужно просто жить дальше… я даже не знаю, что за тварь орудовала там у лестницы. И как с ней бороться, не знаю… И потустороннее ли всё, что случилось?

Когда-то, в далёком детстве, мне тоже приказали молчать. Запретили говорить людям о чудовищах. Всё списали на неизвестного убийцу. В то время в городе было ещё несколько смертей. Всех людей одинаково обескровили, оставив бездыханное тело в постели. А я плакала и умоляла поверить мне и матушке. Мои слова посчитали фантазией, а матушкины — бредом.

Но я точно помнила чудовище, пьющее жизнь из отца. Крик матери. И то, как я бросаю в тварь зажжённую в камине палку. Я точно видела упыря, ссутулившегося над растерзанным телом. Меня не брал сонный паралич, я услышала шаги упыря. Я смогла его ранить и сделать видимым. Вой, крики, щелканье клыков. С годами меня убедили в том, что увиденное было кошмаром. Точнее, пытались убедить, настойчиво и зло. И я притворилась, что забыла.

Мать плохо переносила гибель отца и постоянно твердила о тварях, живущих среди нас. С каждым месяцем её бредни становились настойчивее, она рисовала жуткие картинки в альбоме, пугала меня истериками и жуткими описаниями. А после… после стала опасной для самой себя. Безумие отняло её рассудок, а вскоре и жизнь. Это только став старше, я поняла, какую страшную муку переносила матушка и как тяжело ей было… Думать, что ты безумен, и сходить от этого с ума.

И я поняла, что если хоть кому-то заикнусь про ту ночь хоть ещё раз, то отправлюсь следом за матушкой и остаток жизни проведу в клетке, связанная по рукам и ногам.

Вскоре меня забрал к себе дядя, и я переехала из захолустного городка на севере на захолустный остров в океане. Фаринго стал моим новым домом. Там я повстречала Руфуса и узнала, что родилась одной из немногих, кто мог видеть сквозь личину. Что моя мать была не безумной, а у меня не было галлюцинаций. Я просто другая. Дитя, в чьей крови растворена частичка магии. Ведь мир потустороннего так близко к людям, и порой рождаются дети, способные его видеть. А моя матушка не смогла пережить то, что ей открылось. Не справилась, её убедили, что увиденное было выдумкой. А я? Я была слишком мала, чтобы защитить её.

Руфус назначил себя моим консультантом и нянькой. Я видела сквозь личину и почти не была подвержена чарам. «Видящая» — так назвал меня Руфус, так называли подобных мне в потустороннем мире. Мы были чем-то вроде ошибки природы для обоих миров. Уродцы для людей и помеха для потустороннего. Скорее даже, раздражающая мелочь. И я стала просить дядю обучить меня стрельбе из пистоля и арбалета, ссылаясь на любопытство и скуку. Я не знала, встречусь ли ещё хоть раз с чудовищем из сказок, но хотела быть готовой к новой встрече. Собирала знания, легенды, слухи… Руфус очень помогал.

Я сжала в руке смешной амулет-камушек, будто он должен был меня защитить.

— Ты ещё хранишь его подарок? — удивился Руфус, — я думал, ты выбросила весь хлам.