Его любимая Кошка - [5]

Обычный жест, принятый во всех кругах. Ничего такого в нем не было, но касание лорда Файса было таким, будто он притронулся к чему-то волшебному. Вашу руку хоть раз в жизни сжимали так, будто не собирались отпускать? А в глаза при этом смотрели пристально и с затаённой надеждой? Касались руки губами так, что от этого жеста пылали щёки?

— Тяв! Тяв-тяв-тяв…

У Пушка случился привычный для него припадок ревности. Псина принялась извиваться в моих руках и скалиться, норовя ухватить лорда Файса зубами за щеку. И только сейчас я поняла, что лорд-безопасник всё так же сжимает мои пальцы в своей руке.

— Ревнует? — рассмеялся мужчина.

— Он всегда такой, — пожала я плечами. — Ненавидит всё живое просто ради самого процесса.

Файс опять рассмеялся. Приятным, грудным смехом, похожим на далёкие звуки грома. Было в этом голосе что-то и в этом взгляде, похожем на морскую гладь. Что-то такое далёкое, почти забытое… стёртое из памяти… И я осторожно освободила руку от захвата.

— О боги!!! Помогите! Стража!!

Кричала женщина где-то во дворце, и, судя по тональности вопля, истерика у неё была настоящей. Почему я обратила на это внимание? Ну… при дворе и истерики, и обмороки, и слезы, и улыбки — почти всё наигранное и фальшивое. Здесь искренность можно встретить только в зависти и ненависти.

— Лекаря! — повторился вопль.

И мы побежали. Пушок злобно тявкал, но уже не брыкался, боясь, что я отброшу его на землю. Зонт, кстати, мы потеряли. Пару раз я поехала на размокшей от дождя земле, но крепкая рука Файса не дала мне рухнуть. Так он и держал меня за руку, пока мы бежали к дворцу.

***

— Самоубийство, — вздохнул мужчина, представившийся доктором Гриххером, — судя по положению тела, девушка перелезла через перила на втором этаже и прыгнула вниз.

Лорд Файс перевел взгляд туда, куда указал врач при разговоре. Мраморная лестница поднималась из холла на второй этаж, где располагались нежилые помещения, библиотека, курительный зал, бильярдная. Коридор второго этажа был открытым, и галерею защищали высокие перила. Да, случайно там нельзя было упасть, только спрыгнуть. У подножья лестницы лежала молодая девушка в одежде служанки.

— Она просто взяла и спрыгнула, — тараторила вторая горничная, что стояла рядом с доктором, — просто залезла на перила и…

Девушка запнулась, а потом разразилась рыданиями. Ещё миг, и она повисла на шее Рика, хватая его за рубашку. Женская истерика ужасна своей внезапностью. Она всегда пугала лорда Файса тем, что, как вести себя с истеричной женщиной, он понятия не имел. Но дама уже висла на его шее, захлебываясь рыданиями, переходящими в вой. Потом в скулёж.

— Тише, милая, — прошептал доктор, с силой отрывая горничную от лорда Файса.

Рик снова посмотрел туда, откуда предположительно спрыгнула горничная. Немалая высота. Только к чему такие сложности? Почему во дворце? Почему днём? Почему на глазах другого человека?

— А было что-то странное, перед тем как она прыгнула? — обратился Рик к хнычущей горничной.

— Нет, — выдохнула девушка, — Симона недавно обручилась. У них с Зигмундом было всё хорошо. Дело к свадьбе шло. Она счастливая ходила, только…

— Что?

— Два дня подряд головные боли её донимали, — пожала плечами девушка, — ни отвары, ни примочки не помогали. Ей даже голос слышался…

Рик перевел взгляд на врача.

— Проверю, что у неё с мозгом, — кивнул доктор.

Логичное предположение, если учесть головную боль, голоса, смену поведения на ровном месте. Во всей своей жизни лорд Файс руководствовался логикой. И логика прямо орала о том, что на ровном месте девицы, счастливые и готовящиеся к свадьбе, с балконов не прыгают. Или…

— И на наличие отравляющих и дурманящих составов проверьте кровь, — произнёс лорд Файс.

Доктор удивлённо изогнул бровь, так сильно, что даже пенсне на его носу съехало. Да, это предположение было странным, но во дворце быть могло всякое. Кто знает, что могла выпить или вдохнуть эта девица? И кому это «что-то» предназначалось. При дворе убивали — это факт. Убивали подло, хитро и незаметно — ещё один факт. Горничная могла быть случайной жертвой, а могла быть и пешкой, убранной с шахматной доски для другой фигуры.

— Проверю, — растерянно произнёс доктор.

Рик обернулся туда, где стояла Авриэль. Девушка подошла к телу горничной, растерянно глядя куда-то. Лорд Файс мог поклясться, что Ави побледнела и отшатнулась, будто увидела что-то жуткое. Странно, если учитывать, что прошлое место работы императорской фрейлины было городским госпиталем.

— Вы что-то увидели? — обратился лорд Файс к девушке.

Ави вздрогнула, вскидывая на него растерянный взгляд. Зрачки в её золотистых глазах расширились, будто от испуга, но девушка только мотнула головой, нервно искривив губы в подобии усмешки.

— Нет! Ничего… просто показалось, что эта горничная из нашего крыла, — неуверенно пролепетала Ави, — обозналась. У этой девушки зелёные глаза…

— У Симоны были карие глаза, — растерянно шепнула горничная.

— Да-да, — шепнула Авриэль, — карие. У этой девушки глаза карие…

Она поднесла руку ко лбу, как делают в приступе дурноты, и Рик уже собрался ловить обморочную леди. Все движения женщины были суетливыми и дёргаными, так ведут себя в спешке.