Его дикое проклятие - [82]

– Спасибо, – пробормотал он, осознав теперь, что было для нее важно. Она не хотела лишиться воспоминаний. В Алсьяна-Дэра больше не было Дворца желаний, а значит, не было места, где желания дэмов исполнялись бы. Дэмы снова и снова забывали о них, а в итоге лишались и воспоминаний. А воспоминания важны, потому что помогают оставаться человеком. По крайней мере, до тех пор, пока он будет готов добровольно оставить их позади.

– Мы создадим новое место для воспоминаний, – пообещал он Каэ.

Она отпустила его, метнулась к двери и на мгновение застыла, глядя на него, а потом исчезла.

Аларик остался один с чувством, что ему предстоит невозможная задача, а затем с еще одним чувством, которое оказалось достаточно сильным, чтобы уничтожить сомнения: крепкой несгибаемой решительностью сохранить и продолжить эту часть наследия Риана. Он должен создать место для воспоминаний. Возможно, это займет годы, возможно, столетия, как у предыдущего Повелителя. Возможно, за это время многие дэмы лишатся своих воспоминаний. Но это не должно его останавливать. И дело явно пойдет быстрее, если для начала это будет не Дворец, а отдельный зал в его замке.

Он никогда не желал этой короны, но, оказавшись перед выбором, он ее принял.

Это должно было быть всего лишь Царство теней, Алсьяна-Дэра. Но разве он сам не был всегда принцем-тенью, бледным отсветом рядом с блестящей сестрой?

Возможно, он был выкован в Огне именно для этого Царства, и участь проклятого предначертана ему. И ради этого Царства он боролся даже против себя самого и против собственных слабостей, против сомнений и страхов.

Алсьяна-Дэра заслужила это. Она была ужасна, но полна чудес. Сурова и восхитительна. Немилосердна, но готова дать второй шанс.

И Аларик был ее Повелителем.

Вскоре они двинулись в путь.

– Как могло это Царство настолько измениться? – Пальцы Лэйры скользнули по тыльной стороне его ладони – лишь мимолетное соприкосновение, непередаваемо нежное. Она перевела взгляд с лугов, где бирюзовые цветки сердечника усыпали темно-зеленую траву, к границе леса.

Он невольно улыбнулся:

– Действительно изменилось?

– Возможно, это просто я изменилась, – произнесла Лэйра, и эти слова сначала погасили его улыбку, а затем разбили сердце. Этого не должно было случиться. Они не имели права на поражение.

– Тебе просто кажется, – ответил он, запрещая себе думать обо всех остальных возможных изменениях, которые, возможно, предстояли Лэйре. – Это Царство было для тебя кошмарным сном, когда ты пришла сюда впервые. Теперь оно превратилось в убежище. Ты видишь ту же страну, но теперь твой взгляд чаще обращается на ее красоты, чем на опасности.

Уже скоро они достигли границы тумана, о которой рассказывал Йеро. Аларика успокоило, что паладин оказался прав: никто не мог пересечь границу в одиночку, даже он сам, пусть за последние дни его магия стала сильнее.

Пройти сквозь туман можно было только на спине Лассы. Йеро поехал первым, затем послал крупную коричневую кобылу с зашлифованными плоскими обрубками рогов назад, и Лэйра с Алариком взобрались ей на спину.

Ласса по-прежнему не скрывала, что не доверяет Аларику. Сначала она уворачивалась, так что ему с трудом удалось на нее сесть, потом попыталась укусить его и едва не задела искалеченное левое крыло. Лэйре потребовалось немало усилий, чтобы успокоить лошадь, и когда Аларик наконец уселся позади девушки на спине Лассы, она ринулась в туман таким галопом, словно хотела как можно скорее от Аларика избавиться.

Туман расступился, и они увидели северо-восточную часть Исты в Стране ненастья. Уже через несколько минут их кожа покрылась потом из-за того, что здесь царила обжигающая жара. Тащить с собой одеяла и меха, которые понадобятся им позже, – вопрос только когда? – казалось издевательской пыткой.

Эта земля была своенравной и враждебной. Она предпочитала одиночество и старалась изгнать прочь все живое. У пустошей Эшриана не было границы, вернее, она менялась день ото дня: Страна ненастья и Эшриан вечно оспаривали ее, каждый день приходя к новому соглашению.

Они шли по Стране ненастья, видели ее странные каменные фигуры, которые нарушали любые законы природы и вместо того, чтобы подниматься от земли к небу, свисали с неба к земле, не касаясь ее, а эшрианская пустыня недружелюбно приветствовала, бросая им в лицо песок.

Первые километры они непрестанно удивлялись, разглядывая качающиеся горы или скалы, похожие на живых существ.

– Выглядит, будто Мать Лиаскай здесь воплощает в камне свои наброски, – прошептала Лэйра. – Будто она здесь обдумывала, как будут выглядеть косули, птицы, ящерицы и лошади, прежде чем сотворила их из плоти и крови.

В следующее мгновение температура резко изменилась. Гнетущая жара, волны которой окатывали путников, внезапно превратилась в свою противоположность, и пришла волна ледяного холода.

– Быстро! – рявкнул Йеро. – Доставайте одеяла, надевайте теплое! Холод приходит, чтобы поприветствовать нас. Он хочет, чтобы пот замерз на нашей коже и мы превратились в ледяные статуи.

– Пожалуй, мне нравится быть Повелителем дэмов, – пробурчал Аларик, – но Повелитель драмы здесь однозначно… – Следующая ледяная волна была такой холодной, что он смолк на полуслове и перестал сомневаться в правоте Йеро. Что это порыв ветра прокатил по земле – чей-то череп? Аларик крепко прижал Лэйру, укутавшуюся шерстяным одеялом, к себе и инстинктивно окружил их обоих крыльями – до этого он постоянно держал их сложенными на спине. – Я действительно слишком часто являюсь без приглашения, но такого недружелюбного приветствия даже мне еще не доводилось испытать.