Египетский манускрипт - [122]
Вероника, взяв под руку спутника, проследовала за ним к зданию. Оно и правда походило на изрядных размеров сарай – совсем не то, чего ожидала она, привыкшая к великолепию старых московских вокзалов.
Здание Нижегородского вокзала ничем не напоминало ни сказочных теремков Белорусского, ни вычурности Рижского, ни строгой европейской архитектуры Ленинградского. «То есть – Николаевского, – поправила себя девушка. – Да и Белорусский как-то по-другому называется… Смоленский, кажется? Пора привыкать к новым названиям, теперь с ними жить…»
Бельгийца, как и велел Геннадий, доставили в «Ад» и споро затолкали в комнату студента Лопаткина; того, к счастью, не оказалось дома. Дрон побродил немного из угла в угол и отбыл, раздав ценные указания. Олег побежал к соседям по коридору за кипятком (молодой человек еще в прошлый раз освоился с простыми нравами студенческого общежития), а Вероника, которой было поручено собрать на стол, вытащила из кармана склянку с белыми таблетками и демонстративно предъявила ее Ван дер Стрейкеру. Тот сделал удивленные глаза, но смолчал – понял, что скоро и сам все увидит.
И верно. Около пятнадцати минут понадобилось Олегу, чтобы забыться тяжким медикаментозным сном. Устроив его поудобнее на кровати – в конце концов, у бедняги и так будет зверски болеть голова! – девушка повернулась к бельгийцу. Он ждал с веселым выражением на лице.
– Надеюсь, вам понятно, мсье, что я несколько… не разделяю намерений моих спутников.
Ван дер Стрейкер кивнул. Похоже, происходящее его забавляло, несмотря на недавнее похищение и побои. Собственно, и сюда, на Большую Бронную, его доставили под дулом пистолета – всю дорогу Дрон сидел рядом со Стрейкером, упирая ему в бок травматик.
А вот теперь эта странная, но такая решительная мадемуазель! Нет, определенно судьба, столь немилостивая к нему в последнее время, сделала очередной резкий поворот.
Уже через несколько минут Стрейкер со своей нежданной избавительницей выскочили из «Ада» и, поймав первого попавшегося «ваньку», кинулись на Кузнецкий. Там, в конторе у Веллинга, хранились запасные документы и деньги – на случай внезапного бегства. Теперь этот случай настал.
Не то чтобы Стрейкер всерьез опасался за свою жизнь. Чутье подсказывало: он нужен новым знакомым и те готовы договариваться. Однако бельгиец, прожженный авантюрист, не терпел малейшего давления и сделки предпочитал заключать на своих условиях. И желательно – на своей территории. Особенно если речь идет о такой крупной ставке! В конце концов, Геннадий никуда не денется – и при их следующей встрече он точно так же будет заинтересован в его, Стрейкера, услугах. Но вот состоится эта встреча уже там, где он решит, и главное – когда он сочтет нужным. И это наверняка будет не сегодня.
Оставалась загадка Вероники. Предложив бельгийцу содействие в побеге, девушка поставила одно условие – отправляясь в Европу, он берет ее с собой. На вопрос – а зачем, собственно, ему это нужно? – Вероника продемонстрировала нетолстую пластину с откидывающейся наверх крышкой. Ван Стрейкер, успевший краем глаза взглянуть на чудеса будущего, уже знал, что это такое, – а потому поверил заявлению девушки, что «здесь хранятся сведения, которые помогут мне – и вам, господин Ван дер Стрейкер! – стать очень богатыми и влиятельными людьми!». Или сделал вид, что поверил; в конце концов, неизвестно, что за сведения могла запасти эта девица, но польза от нее будет наверняка – в этом авантюрист не сомневался. Оставалась, правда, одна проблема – у Вероники не было ничего даже отдаленно похожего на документы. Но Стрейкера это не особенно беспокоило – в Одессе, куда он собирался отправляться, у него была возможность раздобыть любые документы, совершенно неотличимые от настоящих. Дорога туда должна была занять не больше трех дней, так что у него еще будет время выяснить, что, собственно, затеяла эта девица.
Пока он отчетливо понял лишь одно. Ее товарищи (бывшие товарищи, так, пожалуй, будет вернее) затеяли некую коммерческую операцию, связанную с доставкой в будущее большого количества так называемого «кокаина» – весьма популярного лекарственного средства. Стрейкеру были знакомы и иные аспекты употребления этого порошка; он, как и многие его знакомые, отдал когда-то дань модному увлечению и одно время даже носил с собой, подобно папе римскому Льву XIII, фляжку с Mariani Wine[86]. Однако новинка его не увлекла, и постепенно Стрейкер забыл и о кокаиновом вине и о чудо-порошке.
И правильно, как оказалось, сделал – новая спутница успела рассказать о кошмарном действии этого снадобья, напрочь разрушающего рассудок и здоровье. Что, как водится, останавливало далеко не всех – и в просвещенном будущем находилось немало безумцев, готовых губить себя. Белый порошок был у потомков под строжайшим запретом; торговля им, считающаяся тягчайшим преступлением, приносила огромные деньги и была связана с немалым риском. В принципе Стрейкер прекрасно понимал ее бывших соратников – грех было не использовать такой источник дохода. Была бы его воля – он и сам… впрочем, ничуть не меньшим грехом было бы не употребить на пользу себе и непримиримую позицию Вероники.
