Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э. - [85]

В эллинистическом Египте избежать правосудия могли очень немногие преступники.

Удостоверившись в том, что Гиеракс усмирил Фиваиду, Лафур вернулся в Александрию. Там его охватило отчаяние, вызванное чувством одиночества. Он был царем без царицы и очень нуждался в женщине, способной сесть рядом с ним на троне. С годами страсть потеряла свою привлекательность, а распущенность – обаяние. Теперь правителю нужен был скорее товарищ, чем любовница. Заполнить образовавшийся вакуум было нелегко. У Лафура не было двоюродной сестры из династии Селевкидов, а единственной девушкой брачного возраста, в жилах которой текла кровь Птолемеев, являлась его собственная дочь Береника. Однако о заключении с ней брака не могло быть и речи. Какими свободными ни были бы нравы того времени, общественное мнение не приняло бы брачный союз между отцом и дочерью.

Проблема казалась неразрешимой, пока некие «друзья» царя не предложили сделать Беренику его супругой без проведения брачного обряда. Эта идея звучала разумно, и александрийцы с радостью согласились на компромисс, веря, что заботливый отец и послушная дочь будут ссориться меньше, чем властная мать и ее бессердечный сын. В итоге Береника, уехавшая вместе со своим мужем Александром I в Ликию, вернулась в Египет, причем очень вовремя – Александрию посетил высокопоставленный гость из Рима. С этого момента история Египта стала неотделима от римской.

Начиная с 100 г. до н. э. Рим противостоял угрозе социальной революции, способной уничтожить единство Республики. В ходе этой борьбы были отринуты многие идеалы и правила, и ставший уже привычным лозунг virtus et pietas[62] потерял свое значение. Старый порядок уступал место новому. Власть, которой прежде обладали исключительно представители аристократии, перешла к «капиталистам»[63] и «спекулянтам», каждый из которых отчаянно стремился извлечь пользу из завоевания Римом иноземных территорий. К ним примкнули обедневшие патриции, испытывавшие нужду свободные люди и предприимчивые лихоимцы. Все они искали одно и то же. Популяры, радикальные республиканские элементы, вели себя не лучше. Будучи первоначально партией патриотов, они стали все больше опираться на продажный и озлобленный «пролетариат»[64]. Все это происходило до тех пор, пока трезвомыслящие люди не занялись поиском человека, способного восстановить порядок.

Их выбор пал на Мария, плебея по рождению и убежденного противника аристократии. Но его идеи оказались слишком радикальными. Тогда оптиматы, сплотившись, отправили Мария во временную отставку и сделали ставку на Суллу. Из-за начавшейся Союзнической войны, конфликта, вызванного отказом в предоставлении права римского гражданства, соперничество временно ослабло. Когда на кону оказалась Республика, двое соперников стали сражаться за ее сохранение бок о бок. Но передышка оказалась недолгой. В Азии вот-вот должна была начаться война, и Марий с Суллой стали соперничать за право командовать римским войском. Второй был моложе и сильнее. Он вступил во главе армии в Рим, изгнал оттуда соперника и в 87 г. до н. э. во главе 30-тысячного войска, состоявшего из пехоты и конницы, пересек Адриатическое море.

Противником Суллы был царь Понта Митридат, опасный враг Рима, флот которого состоял из 400 кораблей, а численность войска достигала нескольких сотен тысяч. Война началась не очень удачно для римлян. Разбросанные по Азии легионы были повержены, их предводитель попал в плен, а ликующий Митридат объявил об избиении всех римлян, находившихся на территории его владений. Тем временем к противнику примкнули Македония и Греция, и Сулла приступил к осаде Афин. Она оказалась достаточно жестокой, но Сулла не мог позволить себе вести себя как порядочный человек. Для строительства осадных машин он приказал вырубить рощи Академии, «самого богатого деревьями пригорода», и Ликея.

Однако победить ему не удалось. Сулле были нужны корабли, которые позволили бы ему наладить пути коммуникации с Римом. Для этого он отправил Луция Лукулла к правителям, сохранившим дружественные отношения с Республикой, у которых тот должен был выпросить, занять на время или даже украсть суда. Лукулл отправился в свое опасное путешествие в самый разгар зимы. Он прорвался через вражескую блокаду, добрался до Крита, но, миновав его, двинулся в сторону Кирены. Там он остановился на неделю или две, чтобы отдохнуть и набраться сил. Затем, двигаясь вдоль побережья Ливии, Лукулл направился в Александрию. Ему очень повезло – избежав встречи с пиратской эскадрой, он благополучно добрался до порта.

Лафур стремился сохранить дружественные отношения как с Суллой, так и с Митридатом и искренне надеялся, что высокопоставленный гость примет во внимание его замешательство, которое, несомненно, было очевидным. Египетский царь понимал, что, дав Сулле корабли, превратится во врага Митридата, а отказавшись, оскорбит уже Суллу. Простодушный Лукулл не понял этих сомнений. Он полагал, что Лафур вполне может по-дружески снабдить римского военачальника кораблями и солдатами, и беспокоился лишь из-за численности и уровня подготовки последних.