Егеренок - [44]

— Куда?

Венька Арбузов хмыкнул:

— Хм, известно куда — к Сафоновым. Это след от его сапога.

— И ты молчал?

Сигач замахнулся на Веньку, но участковый поймал его руку:

— Стой, так нельзя!

Венька, чувствуя свою вину, в драку не полез и молча поплелся позади всех.

— Сперва, точно, к Сафонову пойдем, — подтвердил участковый. — А потом обойдем тех охотников, у кого ружья шестнадцатого калибра. Осмотреть надо.

— А у тебя ордер на обыск есть? То-то, что нет, — строго сказал Аким Михайлович. — Прокурор шутить не будет, учти.

— А мы никакого обыска делать и не будем, так просто, покалякаем с хозяином, попросим показать оружие… В общем, не тревожьтесь, Аким Михайлович, все будет по закону. Я ведь тут всех знаю, у кого какие ружья и припасы. Сравним — пуля из раны егеря у меня тут вот, в сохранности, — участковый похлопал ладонью по сумке. — А вы, Аким Михайлович, и вы, Сергей Иваныч, пойдемте тоже с нами, вроде понятых будете, без этого нельзя.

Аким Михайлович и учитель переглянулись, но отказываться не стали: может, им интересно было узнать, как поведет дело участковый. Во всяком случае Ромка был очень доволен, что милиционер все-таки оказался на высоте и с энергией взялся за расследование.

— Товарищ лейтенант, Сафонов сейчас на больнице плотничает, — сообщил Саня Мизинов.

Туда и направились всей группой.

На окраине села, на высоком живописном взгорке, желтело свежеструганными бревнами наполовину выстроенное здание новой больницы.

Весело переговаривались топоры. Вся трава вокруг сруба была усыпана золотисто-медовой пахучей стружкой, щепками, грудами были свалены еще не обтесанные, но уже ошкуренные бревна.

Ромка подумал: вот в этой бы больнице отцу лежать, сразу бы выздоровел: окна широкие, будет светло и солнечно в палатах, много воздуха, и с пригорка все далеко видно — и озера, и темный лес за полем, и вьющуюся по лугам, уставленным папахами стогов, серебристую Линду.

Постоять бы на этом взгорке подольше, полюбоваться бы на ловкую работу плотников, послушать дробно-деловитый говорок топоров, а потом повернуться навстречу сырому ветру с озер да запеть во весь голос об этих вот полях и озерах, о пахучих травах в лугах, о смолистых лесах за Линдой, о родном до боли раздолье земли, о том, что на этом раздолье прекрасно жить рядом с добрыми работящими людьми. А несчастье с отцом убедило Ромку, что люди в селе действительно добрые и душевные, хотя и не любят внешне выказывать свою доброту…

Появление участкового и председателя сельсовета, видимо, обеспокоило Сафонова. На оклик милиционера он ответил ворчаньем, дескать, от работы отрывают. Потом воткнул топор в бревно, как в тело врага, спустился с лесов.

— Ну вот я, чего тебе?

Глаза его, спрятанные под недобрыми бровями, глядели настороженно и зло.

— А вы не тычьте мне, гражданин Сафонов, я в форме и при исполнении служебных обязанностей!

Сафонов, надо думать, не столько испугался суровой отповеди милиционера, сколько удивился: у него даже брови приподнялись и открыли желтые хорьковые глазки.

— Да ты чегой-то это, Петра? Какая блоха тебя укусила? Выпивали не раз, а ты…

Сиволобов рывком передвинул полевую сумку с бедра на живот.

— Я вам не Петра, а лейтенант милиции! Прошу помнить!

Сиволобов вынул из сумки отпечаток и листок с рисунком подошвы, взглянул на ноги Сафонова — тот был в стоптанных опорках.

— Не от вашего ли сапога этот след, гражданин Сафонов?

Голос участкового был строг, взгляд — пронизывающ. Сафонов нехотя взглянул на отпечаток, равнодушно ответил:

— Может, и от моего, кто его знает. Известно, когда ходишь, на сыри следы всегда остаются.

— Так, значит, признаете? Очень хорошо. А вы знаете, где мы его нашли?

— А где? — с каким-то даже искренним интересом спросил Сафонов.

— В пойме Линды, у старой черемухи, где вы с соучастниками незаконно отстреляли или удушили петлей лосиху и где вас застал егерь Хромов. Ясна ситуация?

— Какая лосиха? Да я сроду и не ходил на лосей-то!

— И прошлой осенью тоже? — с намеком вставил участковый.

— Ну, вспомнил тоже, было один раз и то по ошибке. И вообще, нечего мне в зенки старыми грехами тыкать! Я за них отмолотил сполна.

Сиволобов показал Сафонову рисунок узоров на подошве сапога.

— Объясните, Сафонов: когда и зачем вы были у старой черемухи?

Услышав слишком громкие голоса, стали спускаться с лесов и подходить другие плотники. В разговор они пока не встревали, молча доставали папиросы, закуривали.

Сафонов обозленно закричал, замахал кулаками.

— Братцы, будьте свидетелями, как над честным человеком измываются!

Он схватился за ворот рубашки, пуговицы брызнули на землю. Лицо у Сафонова побагровело, Ромке показалось, что вот-вот он брякнется на траву, как припадочный. Но участковый насмешливо сказал:

— Бросьте кривляться, Сафонов, людей смешите. Есть подозрения, что вы участвовали в нападении на егеря. Ваш сын это сам подтвердил.

Зачем же милиционер так неосторожно проговорился!

Сафонов захрипел:

— Убью паразита!

Никто не успел осознать, что случилось, а Сафонов уже сбежал с бугра и бросился в село.

Что он теперь сделает с Левкой? Ромка посмотрел на побледневшего Сигача и понял: будет большая беда.