Егеренок - [16]

Венька Арбузов подошел к Сафончику. Вдвоем они обмотали веревку вокруг ствола, Левка прикрутил к веревке жердь и полез на дерево.

Такого способа лазанья по деревьям Ромка в жизни не видел. Обхватив руками ствол сосны, Левка поджимал ноги, Венька Арбузов с помощью жерди передвигал веревочное кольцо выше по стволу, Сафончик босыми ногами становился на кольцо, перехватывал руками ствол над головой, подтягивался, снова поджимал ноги… Таким манером Левка скоро очутился на высоте метров в пятнадцать и добрался до дупла. Он запустил туда руку, пошарил, но вытащил лишь горсть перьев.

— Вот гадство, ничего нет!

Спустившись на землю, он отдышался, закурил. За ним закурили и его дружки. Они негромко о чем-то потолковали и, накурившись, подошли к старой черемухе.

— Теперь ты, Арбуз, и ты, Семимильный, полезайте. Здесь-то легко, чего не слазить.

Не успел Ромка и глазом моргнуть, как они очутились среди листвы. Венька отогнул ветку:

— Есть, есть! Ого-го-го-го-го, попалась птичка!

Венька вытащил из дуплянки за длинную шею бьющуюся утку.

— Давай ее сюда, на жареху пригодится! — скомандовал Сафончик. — Гляди теперь яйца, может, еще свежие.

Семимильный басом сообщил, что ему тоже попалось гнездо с уткой, только она щиплется, проклятая, чуть пальцы не отщипала.

Сафончик подхватил сброшенную Венькой утку, крикнул Семимильному:

— Отверни ей башку и вся любовь! Чего копаешься?

С черемухи сорвались еще две утки и с отчаянным кряканьем, похожим на стон, умчались к озеру.

От стыда за свою подлую трусость Ромка готов был заплакать. Но он переборол себя, бросился к Сафончику и неистово закричал:

— Гады-ы, парази-иты! Изувечу-у-у!

Ромка схватился за утку, дернул к себе. Сафончик держал добычу крепко. Рядом оказалась Нюшка.

— Попался теперь, вражина!

Венька Арбузов и Семимильный кубарем скатились с черемухи, встали возле Сафончика, как разъяренные коты. К Левке подбежали два его дружка — один конопатый, как подсолнух, рыжий, другой — выше его, с черноволосой головой и настороженным взглядом.

Подоспели Сигач и Саня Мизинов, но Ромка с отчаянием понял, что сила на стороне врага. Положение было безвыходное. Затряслись поджилки, пропала злость, и никак нельзя было сдержать дрожанье губ. Ромка готов был отступиться и убежать домой, только бы не связываться с Левкиной ватагой. Ведь сейчас скажи кто-нибудь обидное слово, и начнется драка.

— Чего гнезда разоряете, сейчас отца позову! — выкрикнул Ромка и с надеждой повертел головой.

Сафончик тоже оглянулся и сказал неожиданно мирно:

— А кто это их разоряет? Может, мы, да? Эх ты, тютя-матютя, а еще егереныш. Да у нас в селе сроду дуплянки для гоголей вешают, чтобы яиц нанесли. Потом яйца собирают, но не все, чтобы и уткам осталось. Утки опять нанесут до нормы, понял? Так и отцу своему объясни, егерь тоже, а ре петрит ни шиша.

Ромка в ответ во все горло завопил:

— Ого-го-го-го-го-го! О-оп-оп! Сюда-а, сюда-а?

Так они с отцом иногда перекликались на охоте.

Сафончик и его приятели развеселились:

— Папаню зовет, слюнявчи-ик!

— Ну и пискля-а!

— Егеренок чумародный, штанишки обмарал!

Вдали раздался собачий лай. У Ромки заколотилось сердце. На поляну, распахнув жаркую пасть, выскочил Руслан. У него так и ходили мокрые бока, аж ребра выпирали. Ромка обхватил его за шею, прижал к себе: попробуй теперь, Сафончик, тронь!

— Ого-го-го-го-го, о-оп!

На поляну поспешно вышел отец. Увидел в руках у Сафончика утку, нахмурился.

— Откуда это?

Сафончик отступил на шаг. За него ответил Венька:

— Да вот нашли… кто-то задушил… хорек, видать.

— Роман, что у вас тут вышло? Слышу, ты зовешь. Чего не поделили?

Ромка не успел еще и рта раскрыть, как Нюшка уже выложила все.

— Придется составить акт, такой разбой не прощается, — отец присел на кочку, достал из полевой сумки тетрадку и карандаш. — Ваши фамилии?

Сафончик, Венька, Семимильный и другие яйцекрады молчали в угрюмой ненависти. Нюшка тоже словно опомнилась, испугалась чего-то и замолкла. Но Дуся Струева спроста назвала всех.

Отец, недобро прищурившись, посмотрел на Сафончика — тот отвернулся, на Веньку Арбузова — тот поднял глаза к небу, завертел головой.

— Зачем утку загубили? Есть же совесть у вас? Да и мясо у нее рыбой пахнет.

Сафончик неохотно бросил утку в кусты. Отец кивнул Семимильному:

— Принеси!

Семимильный положил утку у ног отца. Руслан потянулся к ней, зафыркал. Ромка ждал: вот сейчас отец вскочит на ноги да как начнет перекидывать разбойников с кулака на кулак — от них только клочья полетят.

Но отец даже не подумал подняться с кочки. Он убрал тетрадь и карандаш в сумку, отвалился на бок и полез в брючный карман за папиросами.

— Завтра в сельсовет будут вызваны ваши родители, думаю, и вам не поздоровится.

Ромка встретил ненавидящий взгляд Сафончика и опять ощутил страх. Но сейчас же вспомнил, что рядом — отец. Разве Сафончик осмелится напасть при отце?

Ромка придвинулся к отцу вплотную, прижался к его крепкому телу. Отец, закурив, сквозь дым долго смотрел на Сафончика, потом повернулся, и Ромка увидел в его глазах вопрос: «Боишься?» Ромка тоже Взглядом честно ответил: «Боюсь».

Отец подозвал Сафончика.

— Иди сюда, да не робей.