Егеренок - [11]
Но Ромка ничего этого не сказал, а только вздохнул.
На отстроганном до блеска потолке дрожала и переливалась сиреневая полоса заката. В открытые окна с улицы доносились высокие голоса женщин и детей, прохладной струей втекал терпкий аромат цветущей черемухи. Откуда-то издалека прилетел начальный соловьиный посвист, сменился отчетливым щелчком и вдруг рассыпался стеклянными осколками…
Глава V
Лунная дорожка легла через все озеро блестящим клинком и не дрожит, не зыблется. Пахнет увядающей черемухой и свежей рыбой.
Над всей Лыковщиной — умиротворение и покой. Весенняя охота закрылась две недели назад, туристские тропы сюда еще не проложены, и редко где на берегу слабо светится одинокий рыбацкий костер. Утопая в дремоте лесов, на многие километры простирается звериное и птичье царство.
Лодка, как по маслу, скользит между двумя стенами камыша. Весла погружаются в воду бесшумно, так же затаенно сидят в лодке и члены Пионерского дозора. На носу впередсмотрящим — командир отряда Колька Сигач. У него ответственнейшая обязанность: не зная всех озер и островков, проток и мелей, заблудиться здесь проще простого. Впереди, насколько хватает глаз, — голубые от луны разливы озер и болот, поросших водорослями, забитых корягами и частоколом трухлявого березника. Но Колька эти озера и протоки знает хорошо, с малых лет дед-рыбак приучил его разбираться в запутанной топографии Лыковщины.
Утихомирились и браконьеры, еще с неделю назад стрелявшие по одиночным селезням, и нет уже над озером того ружейного грома и истошного крика уток, как было в конце апреля и начале мая.
Зато теперь в опасности оказались утиные гнезда, полные яиц. Сборщики, как правило, действовали на рассвете, когда меньше вероятности наткнуться на егеря, да и птицы еще заняты кормежкой на зеленых плесах.
Приходится следить и за рыбаками: удочки у них часто для маскировки, а где-нибудь в заветном местечке поставлены крылены или сетки.
В эти теплые майские дни и ночи идет нерест частиковой рыбы — леща, судака, язя, сазана, а браконьеры этим пользуются и вылавливают ее десятками килограммов. Соблазн для браконьеров велик: в протоках между островами, на мелких местах отяжелевшую рыбу можно брать чуть ли не руками — она густо стремится в тихие заводи, в узкие лесные речки с прогретой водой.
Свинцово-матовая озерная гладь лежит тяжело и недвижно.
— Поглядывайте, нет ли кольев от крылен, — шепотом распорядился Сигач. — Тут самые места для нереста.
Проплыв вдоль гривы и зарослей ольхи, члены дозора ничего не обнаружили. Знать, если сети и поставлены, то замаскированы так ловко, что обнаружить их можно лишь случайно.
На плавучем тростниковом острове ухнула выпь, слева по борту сильно плеснула крупная рыбина. От всплеска пошли круги, и сейчас же неподалеку от кустов словно дождик брызнул: во все стороны разлетелась стайка рыбьей молоди.
В той стороне, где село, в небе горит желтое зарево — это огни гидростанции на речке Линде бросают отсвет. Далеко за озером устало пыхтит паровоз, едва слышно постукивая колесами.
Ромка поежился: все-таки было сыровато и зябко на воде. Что-то делают сейчас другие отряды с Сергеем Ивановичем во главе? Может, поймали кого? А тут — тишина и покой.
— Всегда бы так тихо было, да, Колька? — разнеженно сказал Ромка.
— Ага, тогда твоему отцу и делать нечего было бы, благодать.
Ромка не понял, съязвил Сигач или сказал просто от души, но на всякий случай промолчал.
Нажав на руль, он повернул лодку в протоку, которая вела в следующее озеро. Камыш сдвинулся, веслами теперь работать стало невозможно. Саня Мизинов и Колька Сигач взяли приготовленные заранее шесты, Нюшка Мордовцева и Дуся Струева уцепились за пучки камыша, все одновременно толкнули лодку вперед. Со дна протоки поднялись и стали лопаться у поверхности крупные пузыри. Запах болотной гнили был настолько сильным, что Ромка едва отдышался, когда вырвались наконец из тесной протоки на простор озера. Вот впереди, в камышах, завиднелось светлое пятно, словно окно в неведомую голубую страну, — открылся залитый лунным сиянием озерный простор. Перед лодкой вдруг вырос низкий, заросший кустами островок. У островка раздалось удивительно знакомое «буль-буль-буль»…
Ромка насторожился: что такое? Он затаил дыхание, прислушался. Опять булькнуло, и, кажется, весла плеснули. Пригляделся… Вот островок, за островком — синяя размоина, плес чистой воды…
— Лодка, браконьер! — Ромка едва удержался от крика. — Нажимай!
Саня Мизинов и Сигач беспрекословно выполнили неожиданную команду. Лодка вылетела из протоки на чистую воду. Неясная тень впереди быстро подвигалась вдоль островка. Вот она свернула в камыши и пропала.
— Живей, братцы, уйдет ведь! — простонал Ромка, резко повернул руль и бросил лодку к островку. — Эх, следопыты мы, не могли поймать!
