Эфиопика - [74]

– И теперь, – продолжал храмовой служитель, – мы разослали людей, чтобы пригласить отпрысков прочих находящихся в городе пророческих и жреческих родов: пусть они по законам отцов справят ему подобающее погребение. Итак, вам придется уйти, ведь не разрешается в течение целых семи дней подряд не только приносить жертвы, но и переступать порог храма лицам непосвященным.

– А где же будут жить чужестранцы? – спросила Кибела.

Прислужник ответил:

– Новый пророк Тиамид приказал приготовить им убежище где-нибудь неподалеку от храма, однако вне его. Как видишь, и они не приближаются к храму, повинуясь закону, и временно выселились из святилища.

Кибела нашла, что это ей на руку и легче добыча попадет в ее тенета.

– Боголюбезнейший из служителей, – сказала она, – вот удобный случай сделать приятное и чужестранцам и нам, а еще более Арсаке, сестре великого царя. Ты знаешь, как она любит эллинов и умеет принять гостей. Скажи-ка молодой чете, что по распоряжению Тиамида им приготовлено у нас пристанище.

Служитель так и сделал, ничего не подозревая о кознях Кибелы. Он думал, что окажет благодеяние чужеземцам, доставив им убежище при дворе сатрапа, а также окажет услугу правителю, к тому же безвредную и невинную. Прислужник, видя, что Теаген и Хариклея приближаются унылыми и заплаканными, сказал:

– Вы поступаете не по закону; не дозволено отеческими обычаями (к тому же это вам было заранее запрещено) жалеть и оплакивать пророка. Божественное и священное слово повелевает хоронить его с радостью и без кощунства, как получившего лучший жребий и избранного богами[134]. Правда, это извинительно для вас, потерявших, по вашим словам, и отца, и попечителя, и единственную надежду, но не следует совершенно падать духом, Тиамид унаследовал не только его жречество, но, кажется, и расположение к вам. Первым делом он приказал позаботиться о вас, и вот вам приготовлено роскошное пристанище, какого пожелали бы даже местные богачи, не говоря уже о вас, чужестранцах, чьи обстоятельства теперь, по-видимому, не из блестящих.

Указав им на Кибелу, служитель сказал:

– Идите за нею, считайте ее вашей общей матерью и следуйте ее гостеприимным указаниям.

Так он говорил; Теаген и Хариклея послушались его. Неожиданная утрата удручила их, но им радостно было получить где бы то ни было пристанище и убежище в их нынешнем положении. Они, конечно, остереглись бы это сделать, если бы могли предвидеть всю горестность их водворения и последующие злоключения.

И вот судьба, ополчившаяся на них, сделала передышку на несколько часов, уделила им недолгую радость, но тотчас же присоединила и горести, привела их, словно добровольных пленников, в руки врагов, пленяя молодых чужестранцев, не знающих будущего, человеколюбивым словом «гостеприимство». Так скитальческая жизнь поражает очутившихся на чужбине незнанием, словно слепотою.

Вошли они во дворец сатрапа, в пышные сени, превышавшие своею высотою частные дома и заполненные показным блеском телохранителей и гомоном прочей челяди. Удивленные и смущенные видом такого жилища, неподходящего к их нынешнему положению, они следовали за Кибелой, то и дело обращавшейся к ним и ободрявшей их, непрерывно называвшей их то маленькими, то детками и уверявшей, что им следует радоваться тому приему, который их ожидает. Наконец Кибела привела их в помещение, где сама обитала, расположенное особняком, в стороне, удалила посторонних, подсела к ним и сказала:

– Дети, я узнала причину охватившего вас теперь уныния: вас печалит кончина пророка Каласирида, заменявшего вам отца. Было бы кстати, если бы вы сказали, кто вы и откуда. Я знаю, вы – эллины, а что вы благородного происхождения, можно заключить по вашей наружности. Такой ясный взор, такая благообразная и в то же время привлекательная внешность выразительно говорят об этом. Но мне хотелось бы узнать ради вашей же пользы, из какой вы области Эллады, из какого города, кто вы и как, скитаясь, прибыли сюда; скажите мне все, чтобы я могла доложить о вас моей госпоже Арсаке, сестре великого царя и супруге величайшего сатрапа Ороондата: она любит эллинов, любит все изящное и оказывает благодеяния чужеземцам. Еще увидим мы вас в большом звании и должной чести. Расскажите-ка обо всем не вовсе чуждой вам женщине: я сама эллинского происхождения, с Лесбоса, привезена сюда в плен, но живется мне здесь лучше, чем дома. Я для моей госпожи – все, она почти что видит и дышит мною, я для нее и ум, и уши, и все, я постоянно знакомлю ее с людьми – такими, что надо, – и храню ей верность во всем сокровенном.

Теаген сравнивал в уме слова Кибелы с поведением Арсаки накануне, он вспомнил, как пристально та смотрела на него, дерзко не сводя глаз, обнаруживая тем нечистые свои помыслы. Теаген поэтому не предчувствовал в будущем ничего хорошего. Он уже хотел отвечать старухе, когда Хариклея, незаметно нагнувшись к его уху, сказала:

– Не забудь сказать в своем ответе, что я твоя сестра.

Поняв намек, Теаген ответил:

– Матушка, что мы эллины, ты сама как-то узнала. Мы – брат и сестра, наши родители были захвачены в плен разбойниками, мы отправились разыскивать их и испытали еще более суровую участь. Мы попали к еще более свирепым людям, лишились всего имущества (а его было много) и едва спаслись сами. По благой воле божества мы встретились с героем Каласиридом