Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга II - [42]

«Глупо, смешно», — думал он.

ГЛАВА 11. Долой Советскую власть!

Пятьдесят восьмую дают статью,

Говорят: «Ничего, вы так молоды!»

Если б знал я, с кем еду, с кем водку пыо,

Он бы хрен доехал до Вологды.

В. Высоцкий

Майор Нуразбеков опять выглянул в окно. Полный город людей… Курортники понаехали.

— Что, вот так прямо и крикнуть: «Долой Советскую власть»? — с сомнением переспросил майор.

— Во все горло! — подзуживал Гайдамака.

— Нет, орать нельзя, — решил майор. — Некрасиво. Неэстетично. Что люди на улице подумают?… Милицию вызовут, милиция прибежит, не хватало нам здесь в КГБ милиции!

— А вы не кричите, а просто громко скажите.

— Что именно сказать? Напомните.

— То, что вы хотели сказать, — увернулся Гайдамака.

— Долой Советскую власть? Сказать, что ли? Думаете — побоюсь? Ну, пожалуйста… Приготовились… Тишина в студии… Записываем…

Майор Нуразбеков глубоко вдохнул и вдруг заорал, аж в ушах заложило:

— ДОЛОЙ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ!!! Мир вроде бы не перевернулся.

— Ясно? — спросил майор. — Заорал, и ничего не случилось. Может быть, желаете повторить?

— Нет уж, спасибо. Это вам можно, а мне — нельзя.

— Поверьте — вам тоже можно. Но не нужно. Зачем дразнить гусей? Была такая песенка при Хрущеве: «Долой колхозы, совнархозы, власть Советскую, долой правительство, долой КПСС!» — не знаю, кто написал, но с юморком. Ну, пели себе на кухнях, не орали и мир не переворачивали. В общем, благодарю за чистосердечное признание, но вы на себя напраслину возводите. В 37-м году вам бы за этот уран…

— В 37-м за уран еще не сажали. Японо-американские шпионы урановой проблемой еще не интересовались.

— Ошибаетесь! В 37-м сажали за все. Так что не надо шутить с ураном. «У» — это уголь, уголь!

— Тогда «Р» — это реголит, — расшифровал Гайдамака.

— Точно! А что, по-вашему, означает «Т»?

В коридоре раздался топот, и в дверь постучали условным стуком лейтенанта Вовы Родригеса.

— Да, Вова, заходи!

— У вас тут все в порядке? — озабоченно спросил лейтенант, заглядывая в кабинет.

— А что должно быть не в порядке?

— Кричали сильно. Аж на улице слышно.

— Так было надо, Вова. Что, Вовчик, украла масло?…

— Да бросьте шутить, Нураз Нуразбекович, — обиделся Вова и ушел.

— Мы его так называем — Вова Украла Масло, — сказал майор. — Прозвище такое.

— А он что, масло украл? — удивился Гайдамака.

— Нет. По доносу работал. В «Вечерней Одессе» какой-то пенсионер вычитал опечатку — вместо «улица Карла Маркса» напечатали «улица Украла Масло». Вот Вовчик и проверял — кто там масло украл. Работка! Трех человек работы лишил — замредактора, ответственного секретаря и корректора. Страсти!.. Так что, по-вашему, означает буква «Т»?

— Ума не приложу.

— «Т» означает «танки».

— Какие танки?

— Ну, какие танки бывают? С колесами, на гусеницах. Что у вас там с танками произошло?

— Да ну его к черту, шпиона засранского! — обиделся Гайдамака. — За что только хозяева ему деньги платят? Ну, была у меня одна танковая история с «Мосфильмом»…

— Знаю, проверили. Эльдар Рязанов на съемках раздавил ваш велосипед. Мы Эльдара на «Мосфильме» отловили, спросили, он подтвердил. Он о вас хорошего мнения — спокойный, говорит, рассудительный мужик этот Гайдамака. Философ! Это о вас — философ! Стоял, говорит, над своим «Кольнаго», как над убитым конем. Внутренний плач хорошо изображал — артист! Это о вас — артист! Вот только матерился Эльдар чрезмерно: «Допросы тут на работе, хрен вашей маме, бля!» Мне одно непонятно — на съемках всего один танк присутствовал, а хлопцы из Киева почему-то расшифровали: «танки». И настаивают на множественном числе. Или у них от усердия глаза повылазили?

— Нет, все правильно, во множественном. Могу объяснить, вспомнил. Пили мы водку в компании под День Победы у Скворца… у Шкфорцопфа этого, на селекционной станции, я все про наши дороги трепался — как у нас да как на Западе; а Скворцов… Шкфорцоиф то есть, под руку сказал, что, мол, весной на моем бездорожье даже танки утонут, а я ему ответил, что, мол, ни в коем разе, что однажды в марте по одной из моих дорог шла целая танковая колонна и не утонула, прошла без потерь, вот только в темноте моего «запорожца» раздавили, а саму дорогу стерли с лица Земли. Шкфорцопф спрашивает: шутки шутите? А ребята меня поддержали — тот же Трясогуз спрашивает: какие шутки, Шкфорцопф?

— Так и спросил?

— Нет. Спросил: «Какие шутки, Скворцов?» И все стали Скворца доставать: ты где воевал, Скворец? Ты вообще танки видел, Скворец? Такой себе трактор, а наверху дуля с маком!

Майор слушал с неподдельным интересом. Гайдамака продолжал:

— Вот он и записал: «Т». Тапки!.. А «Б» у него там нигде не записано?… Если хотите знать, он собирался сплавить мне американский бомбардировщик в обмен за уголь! — Гайдамака вошел в раж и даже не заметил, что начал с головой выдавать Скворцова контрразведке. — Настоящий «Б-29»! На металлолом!

— Знаю. Что же вы ушами хлопали? Надо было брать — «летающей крепости» цены нет!

— Танки, понимаешь! Бомбардировщики! — кипятился Гайдамака. — Дурак! Получил, значит, от меня сведения о передвижении боевой техники в районе румынской границы и в записную книжку зашифровал. Стоп! Может быть, он — румынский шпион?!. С Румынией у нас тоже не слава Богу!