Ефимов кордон - [121]

Ефим прислушался к голосам детей, перекликающихся в елошниковых зарослях. На губах его замерла еле заметная улыбка… Каким добрым, каким спокойным и светлым может быть этот мир, в котором столько раз его сердце разрывалось от скорби и боли… Ах, если бы он навсегда остался озаренным вот этим предзакатным золотистым спокойным милосердным светом!.. Ах, если бы всегда звучали тут только эти вот чистые голоса!..

Прикрыв глаза, Ефим зашептал то ли самому себе, то ли детям, перекликающимся у ручья, на дне оврага, то ли просто — всему вокруг…

Будто расслышав его шепот, ребятишки поднялись к нему наверх и обрадовались, увидев его: у дяди Ефима всегда найдутся для них какие-нибудь рассказы или сказки!.. А плохо ли в такой час, тут, на хорошо прогретом высоком месте, просто посидеть и послушать после долгого шумливого, будоражного праздничного дня?!

И вот Ефим придумал для них, шести-, семилетних, потешную игру… Вроде той, которую он не раз затевал на большой беседке минувшей зимой…

— Поедешь в Глебово, на Захарову мельницу, — с улыбкой «пророчит» Ефим Ваське Груздеву, ожидающе хлопающему глазами. — И приедет туда молоть молодая смоленка из ихней деревни. Понравится тебе, и как вернешься домой, станешь просить своих ехать туда свататься. Поедете на другой день, усватаетесь. Невеста подарит тебе полотенце с тамошними узорами. Через две недели свадьба! Приедут к нам в Шаблово твоя невеста с родней на санях своего изделия, с узорами, заиграют на самодельных дудках и скрипках! Будет весело!..

— А мне! А мне наворожи! Дядя Ефим!.. — дергает его нетерпеливая ручонка. Ефим смотрит с улыбкой: Ванюшка — сынишка Бориса Скобелева… Глазенки горят, ждут с нетерпением «ворожбы» для себя… Мал еще, а уже тянется к рисованию, слышал про него Ефим. Минувшей зимой соседи Милютины купили в Кологриве красивый абажур для лампы, расписанный яркими цветами, и богатую выездную сбрую, так этот Ванюшка повадился ходить к ним в горницу по нескольку раз на дню — смотреть на красивые покупки…

Ефим посмотрел на него с улыбкой:

— А твоя невеста вся в тебя растет: искусница будет, рукодельница! Днем по зимам и в светлые ночи она, как и ты, прикладывает бумажки к морозным стеклам: срисовывает узоры. По рукодельям прославится в народе. А встретитесь вы так…

Пойдешь ты на плотах и по случаю ветров хватишься о косу пониже Паломы. И туда же причалит заволоцкий мужик Коровин. Покажется тебе ихняя девица. Потом ваши и заволоцкие отвалят вместе и так доплывете до Макарья. С плотов пойдешь с заволоцкими в одной артели, со своей невестой. В Шаблове она зайдет с братом к вам в избу, посмотреть… Свадьба ваша будет в начале зимы, придут ихние к вам в гости в дубленых полушубках с оторочками. А вы в Заволочье поедете в гости на масленицу. И пойдет у нас в Шаблове мода на белые кафтаны с нашивками по подолу и на рукавах, и начнется знакомство с заволоцкими: будут и жениться наши на тамошних, и выдавать туда. Появятся у нас пестерья, с круглой закрышкой, лапти (берестенники — по-ихнему), и новые слова в разговорах, и в кушаньях наших будет кое-что по-заволоцки…

Притихли Ефимовы слушатели, иной только фыркнет: диковинно в такие-то годы о собственной женитьбе слушать!..

Ефим же рассказывает, а у самого в мыслях план: пускай приучаются видеть свою будущую жизнь затейливо, вроде сказки, авось и потянутся, когда подрастут, к красоте, ко всему такому, без чего жизнь пуста и бесцветна. И надо такое сказать каждому из них, чтоб не просто выдумка была, а скорее отгадка того, что должно бы получиться у того же вот Вани Скобелева, сложись жизнь деревни так, как мечтается ему, Ефиму Честнякову…

Ефим за рассказами своими и не заметил, когда подошли ребятишки повзрослее. Тоже присели рядом, слушают…

Красивый, славный подросток Ваня Черногубов… Дворянин! Ну, да и ему можно крестьянскую судьбу предсказать! Пусть его послушает! Все-таки в деревенской бытности вырос! И сам сказки маленьким рассказывать любит, и на гармони уже хорошо играет!.. И Ефим, улыбаясь, «пророчит» ему:

— Дом твой будет на Симановой кулиге. Построишь до женитьбы. В теплый, как вот этот, ясный день, когда со всеми работами управишься, привезешь снопы на гумно, сядешь со свирелью у избушки на солнечной стороне, станешь играть-поигрывать. А девицы пойдут по ягоды… Одна так тебе покажется, что тут же решишь свататься. И на другой день поедешь на ондреце, усватаешь. А через две недели — свадьба. Красный стол осередь кулиги поставишь, наделаешь скамеек на вилашках. Вы, молодые, будете сидеть за столами, угощаться, толковать всякие любезные разговоры, а клесты будут над вами на елках чивиликать!

И будет у вас только избушка и больше — ничего, ни саду, ни огороду, ни полосок… Одни пеньки да грибки, да дикая земляничка, костяничка, смородинка. И оба с женой станете только посиживать. И ни прясть, ни ткать она не будет, и ты даже лаптей себе не сплетешь, и обор не совьешь. Будете ходить босые и кое-чем оболокаться. На холодное время станете собирать ошметки, которые бросают на кулигах или где в лесу, на тропе, грибовики, за ненадобностью: и домой их нести не стоит, и идти в них неловко…