Эффи Брист - [98]

Госпожа фон Брист заметила, что Эффи утомилась и не то засыпала, не то делала вид, что хочет уснуть. Она тихо встала и вышла. Но едва она прикрыла дверь, как Эффи поднялась и села к окну, чтобы еще раз подышать свежим воздухом ночи. Сияли звезды, ни один листик не шевелился в саду. Но чем больше она прислушивалась, тем яснее различала, что в листьях платанов шелестит мелкий дождичек. Ее охватило чувство освобождения. «Покой, покой».

И прошел еще месяц. Уже кончался сентябрь. Погода стояла теплая, ясная, хотя в деревьях парка уже появились красные и желтые краски. Но в день равноденствия подул северный ветер. Три дня бушевала буря, а когда она прекратилась, все листья были сорваны. Изменилось кое-что и на круглой площадке: солнечных часов там больше не было, со вчерашнего дня на их месте лежала белая мраморная плита, на которой были начертаны всего лишь два слова «Эффи Брист» и крест под ними. Это было последней просьбой Эффи: «Хочу, чтобы на надгробии была моя девичья фамилия, другой я не сделала чести». Ей обещали это.

Да, вчера привезли мраморную плиту и положили сюда. А сегодня Брист и его жена сидели в беседке, печально глядя на могилу и на гелиотропы. Цветы пощадили, и они как бы обрамляли плиту. А рядом лежал Ролло, положив голову на лапы.

Вильке, гамаши которого стали снова свободнее, принес завтрак и почту, и старый Брист сказал ему:

– Вильке, вели заложить карету. Хотим с женой немного покататься.

Госпожа фон Брист, разливая кофе, бросила взгляд на круглую площадку и цветы на ней.

– Посмотри-ка, Брист, Ролло снова лежит у плиты. Ему тяжелее, чем нам. Он ничего не ест.

– Да, Луиза, таковы животные. Я это всегда говорил. Это не то, что мы. Вот и говори об инстинкте. Оказывается, инстинкт самое лучшее.

– Не говори так. Когда ты начинаешь философствовать... не обижайся, Брист, но у тебя это не получается. У тебя здравый ум, но в таких вещах ты ничего...

– Откровенно говоря, ничего.

– И вообще, если уж задавать вопросы, то какие-нибудь другие, Брист. Должна тебе сказать, что дня не проходит, с тех пор как бедная девочка лежит здесь, чтобы я не задумывалась и не задавала себе таких вопросов...

– Каких же?

– А не мы.ли виноваты во всем?

– Глупости, Луиза. Ну что ты?

– Не мы ли должны были воспитывать ее совсем по-другому? Именно мы. Ведь Нимейер, собственно говоря, нуль, он все подвергает сомнению. А потом ты... прости мне, пожалуйста, но твои вечные двусмысленные высказывания, и, наконец, – а в этом я обвиняю только себя, потому что я тоже, конечно, виновата во всем, – не была ли она тогда слишком еще молода?

Ролло, который при этих словах пробудился, медленно покачал головой, а Брист спокойно сказал:

– Ах, оставь, Луиза... Это уже совсем темный лес.