Эфффект линзы - [28]

Зря я ожидал немедленной и бурной реакции, как те исследовали, запустившие в метро голую женщину. Конечно, я ею не был, но и осознавать, что, здороваясь с тобой, тебя практически не видят, было немного неприятно. За рутинной бумажной работой прошло полдня и, уже собираясь домой, я решил зайти в «курилку» к своим подопечным.

Я, как обычно, присел на парапет, поздоровавшись с теми, кого еще не видел, и только тогда заметил, что у толпившихся около стены ребят удивленно вытянулись лица. Кравченко несмело улыбнулся, будто не веря своим глазам, и первым подошел ко мне ближе.

— Офигеть… — он протянул мне руку. — Респект вам, Кирилл Петрович! Думал, не решитесь, соскочите с темы.

Не знал, что он такого обо мне мнения… Я брезгливо поморщился.

— Обычно, когда что-то говоришь, нужно быть готовым отвечать за свои слова.

Гуць задумчиво рассматривал сережку в моей брови:

— Я собирался тоже проколоть. Но потом передумал.

— Правильно сделал. Она надоедает за две недели. А потом еще и зрение портится.

Они уставились на меня в искреннем изумлении.

— Чего это?

— А представьте, что у вас в поле зрения постоянно висит, например, муха. Куда бы вы ни смотрели, что бы ни делали — муха висит и никуда не улетает. Приятно?

Гуць залился своим тонким девчачьим смехом.

— Прикол…

— Я вот что хотел спросить: кто-нибудь в курсе, куда подевался Феськов? Ну, и друзья его…

— Да фиг знает, вчера их тоже не было… — Кравченко почесал бритый затылок. — Наверное, в интернет-клубе висят. Его мамка вместе с моей работает, вчера зарплата была. Небось, выдала ему деньжат на карман.

— Это тот клуб, который здесь недалеко, возле сберкассы?

Несколько человек одновременно кивнули.

— Ладно, спасибо, пацаны. Помогли мне, — я улыбнулся и отправился в свой кабинет.

Мой путь, как обычно, пролегал через узкий темный коридор на втором этаже, где единственным пятном света, кроме едва горящей лампочки, были вечно распахнутые двери учительской. Я уже намеревался прошмыгнуть мимо, чтобы остаться незамеченным, но в этот момент увидел, что из кабинета, с трудом передвигая две огромнейшие сумки, выползла Юля. Распрямив спину всего на пару секунд, она титаническим усилием опять подхватила свою ношу и поволокла ее к лестнице.

— Юлия Витальевна, вы в своем уме?! — Я подбежал к ней и забрал сумки из рук. — Юль, ну правда, позвонить не могла, что ли?!

Она с облегчением выдохнула:

— Да надо было картошки купить, а тут как раз машина приехала… Я и не рассчитала свои силы… — Юля вдруг одарила меня удивленной улыбкой, заметив мой необычный прикид. — А это у тебя что?..

— Не спрашивай. Бандитская пуля, неформальское детство…

— … и деревянные игрушки, прибитые к полу.

Мы засмеялись, я чуть не выронил одну из многотонных Юлиных сумок. Темный коридор закончился небольшим холлом и, проходя, я заметил девчонок из 11-А, сидевших на подоконнике. Честно, 11-А уже порядком меня утомил, поэтому я не стал обращать на них особого внимания. Юля поздоровалась с ними и мы продолжили схождение по лестнице, но уже в следующую секунду я услышал громкий шепот за спиной.

— А че, красивая бы пара была…

— От ты мочишь, Лилька, у нее же муж есть…

— Я тебя умоляю, типа это кого-то когда-то останавливало…

— Угомонитесь. Юленька для нашего Кирилла Петровича старовата… Он у нас по малолеткам все больше…

Этот голос узнал бы из тысячи, как поется в одной попсовой песне. В ту секунду меня пробрала такая злость, что сдержаться просто не было сил. Я поставил сумки на ступеньку, тихо попросив Юлю подождать пару минут, и поднялся на верхнюю площадку к окну. Вика стояла, прислонившись к стене, и нагло мне ухмылялась. Я попытался досчитать в уме хотя бы до трех, чтобы ненароком не убить ее, а потом схватил за запястье и быстро оттащил от девчонок в другой конец холла.

— Что ты сейчас сказала, а?!

Конечно, эта девушка давно относилась ко мне пренебрежительно, но сейчас я думал, что она хотя бы испугается! Однако Вика натянуто засмеялась, видимо, не до конца осознав степень моего бешенства.

— Oh yeah, baby… какой вы сегодня модный…

— Какого черта ты распускаешь эти сплетни, Ольшанская?! Что я тебе сделал плохого?!

Она попыталась выдернуть руку, но я по-прежнему держал слишком крепко… хоть бы не осталось синяков…

— Сплетни — это если придумывать! А я своими глазами видела, как вы обнимаетесь с этой… как ее там! Я видела! — зашипела Вика и я вдруг заметил разительные перемены — ее почти лихорадило от гнева. — Пустите! Мне больно!

— Маше Карасевой тоже было больно! И я пытался ей помочь! А ты, ни черта не зная, выдумываешь разные гадости!

Я разжал пальцы и Вика принялась тереть занемевшее запястье. Она молчала, злобно поглядывая на меня исподлобья, но не решалась ответить.

— Как тебе не стыдно, Вика… Я же… я же думал, что ты намного умнее… Ты меня разочаровала! Оказывается, в тебе действительно нет ни капли сочувствия. Только интерес к нездоровым сенсациям.

Ольшанская хотела что-то сказать мне в ответ и уже даже набрала в легкие воздуха, но мне было так противно слышать звук ее голоса, что я развернулся и пошел назад к Юле. Та уже собиралась задать мне свою привычную тысячу вопросов, но вдруг замолчала, удивившись выражению моего лица. Видимо, я действительно не был похож сам на себя в ту минуту, меня все еще трясло от приступа злости. До самого Юлиного дома мы шли в полном молчании, а внутри меня все еще бушевал целый океан противоречивых и неприятных чувств. Пожалуй, с этим стоит разобраться… чуть позже…