Эффект красной черты - [8]

Черт бы побрал, Салли, твоего лохматого итальяшку, чье сопение явно доносил чуткий аппарат, твоего мерзкого дружка, из-за которого я не смог увидеть твое лицо, а значит, и лицо юного Джека.

Черт бы побрал ту нелепую заварушку, где патриотическим факелом врезался в азиатский пригорок твой самолет, Джекки. И этот факел через каких-то десять лет принес мне уйму голосов — все-таки отец героя и ярый противник локальных войн…

Фил чего-то недопонимает. Все его умные объяснения не мешают мне разрываться на куски. И я разорвусь по-настоящему, если немедленно не включу фантасон. Часа три в моем распоряжении, и, может, это последние спокойные часы в моей жизни, провались этот Файтер в ядерную преисподнюю.

Что бы мы тут ни решали, самое страшное — его правота. Самое страшное, если мы доигрались, доигрались в равновесие, полагая, что это одно и то же равновесие — при паре неповоротливых хиросимских «Малышей» и при десятках тысяч мобильных самонаводящихся боеголовок с каждой стороны… Господи, спаси всех нас, и пусть, проснувшись, я пойму, что все это было лишь самым дурным из дурных снов, было лишь случайным сбоем в длинной фантпрограмме. И пусть мне снова откроется путь на ринг, откроется все забытое, все, что нужно вспомнить, чтобы выдержать отпущенные мне новые раунды…

6

Джим Файтер опустил голову на руль. Все. Он сделал свой ход и все-таки жив, забавно, но это так — он жив и находится в собственном гараже, и сейчас он попадет в свой дом, ненадежную свою крепость.

Я вполне допускаю, думал Файтер, что входная дверь коттеджа уже не заперта, а лишь притворена, и в холле в одном из кресел-раковин, которые так забавно расставляла Сьюзи, сидит молодой человек с волевым лицом, надежный парень из конторы Сэма. Или двое парней — для пущей уверенности. Разве это невероятно? Разве не такие же парни неотступно преследовали мою машину последние полчаса? Висели на хвосте, или как там у них это называется…

Все-таки быстро и четко работает их аппарат. Должно быть, сейчас уже приведены в готовность агенты в самых разных уголках Земли. Объявлен глобальный поиск некой дамы с тремя мальчиками, потенциальной вдовы Файтера, через которую ее преступный муж, вероятно, пытается вступить в связь с врагом, подорвать престиж своей родины, а главное — позиции Веселого Старца на очередных выборах.

Парни встанут, думал Файтер, встанут и, пожалуй, поприветствуют меня вежливыми улыбками. И все произойдет самым простым и спокойным образом. Не будет ни испанских сапог, ни дыбы, ни даже электрических разрядов в деликатные места. Будет мгновенная маска с лопающейся ампулой надежнейшего Труза-97. И из меня хлынет поток чистой реальности, не замороченной никакими выдумками. Практически стопроцентная атрофия воображения. И, говорят, в этом идиотском состоянии источника чистой правды приходится пребывать две или три недели. Разумеется, в особом изоляторе ведомства Сэма, ибо источник чистой правды подчас опасней бешеной собаки. А три инъекции с двухнедельными интервалами дают стабильный эффект, человек навсегда становится непереносимым в словах и поступках — называет вещи своими именами и действует соответственно. И его свидетельствуют как бедненького постояльца психушки…

Но вряд ли Бобби и его команда решатся на такое. Они не скандала испугаются, нет. Конечно, Файтер — фигура, это не какой-нибудь лидер местного цветного профсоюза, решат они, но в такой игре, при ставках такого масштаба, фигур абсолютной ценности быть не может… дело в ином. Они испугаются того, что этот подонок Файтер, несомненно, знающий о Трузе-97, и о методах принудительного включения в фантамат, и о много другом, предусмотрел кое-что необычное. Не мог не предусмотреть, если решился на схватку с Мудрым Бобби и его окружением…

Они испугаются не меня, думал Файтер, а своих представлений обо мне. Они будут проигрывать десятки вариантов, приписывать мне связь с иностранными разведками и местными террористическими группами. Отчего они уверены, что в моем коттедже их парни не столкнутся с засадой и не поднимется страшный шум? И если у этих парней публично отберут труз-маску, Бобу не сдобровать — запрещенные методы, и все такое…

Они тоже не дураки, думал Файтер, пожалуй, они даже слишком умны для успешной борьбы с такими, как я. Они и не подозревают, насколько я беззащитен и примитивен в своих приемах, и в этом моя истинная сила. А сейчас надо пойти наверх, запереться — хотя это и бессмысленно — и использовать совсем иную ампулу. И они, если надумают ворваться ко мне, получат превосходный подарочек…

7

Совещание шло к концу. Говорить было вроде бы не о чем. Ситуацию периодически резюмировал Джи-Пай, который носился из угла в угол по кабинету и через каждую четверть часа восклицал:

— У нас нет модели этого Файтера, вот в чем беда…

Это казалось истинной правдой, противной до зубной боли, но именно правдой. Никто не мог нащупать реальный путь к скандалу, грозившему со стороны Файтера. Все пути перекрыты, любой вопль создателя эвроматов можно трансформировать в бред сумасшедшего, в проявление ущемленного самолюбия или технократической ограниченности, наконец в подстрекательство иноземной разведки — в общем, в нечто грязноватое и дурно пахнущее.