Эффект красной черты - [4]

— Это мне тоже не очень нравится. А как тебе новости из досье?

— И впрямь темная история, — еще бодрей улыбнулся Шедоу. — Но стоит ли переживать заранее? Сейчас мы узнаем все его тайны. Звать?

— Давай, — четко сказал Президент, снова превращаясь в абсолютно уравновешенного Мудрого Бобби. — Жду вас через три минуты.

4

Президент, Файтер и Шедоу удобно расположились за круглым столиком, и Стив подумал, что профессора Файтера трудно отнести к стандарту яйцеголовых — эффектная седоватая шевелюра делала его похожим на вольного стрелка из мира искусств и уж в наименьшей степени на руководителя сверхсекретного Эвроцентра, ларца с закодированным будущим нашей цивилизации.

Президент с подчеркнутым интересом стал расспрашивать о самочувствии Сьюзен и трех сыновей Файтера. И тут последовало нечто неожиданное.

— Вы со Стивом, разумеется, изучили мое досье, — без всякой подготовки выпалил Файтер. — Разумеется, вы знаете, что моя семья бежала в неизвестном направлении, прихватив все мои запасы. Я хочу поставить точки над i. Они бежали по моему плану, и для начала денег им вполне хватит. Из того, что я сообщу далее, вы поймете смысл такого решения. У нас крайне мало времени через двадцать семь минут я должен вас покинуть, иначе дела пойдут не самым разумным образом…

— Какие дела, Джимми? — с обезоруживающей улыбкой спросил Президент, чистейшее олицетворение Веселого Старца. — Никак вы попались в цепкие щупальцы отечественного бизнеса? Или примкнули к мафии?

Файтер хмыкнул и сделался каменно-серьезным.

— Не шутите, Бобби, — жестко сказал он. — Сейчас всем нам не до шуток. Дело вот в чем. Совсем недавно я завершил прогонку программ Эвро-5. Перспективы войны, и все такое, вы, должно быть, помните. Я здорово переработал и уточнил программу, и суть результата такова. Необходимо немедленно распорядиться о прекращении производства новых ядерных ракет. Еще пять процентов прироста, Боб, и все летит к чертям. Всего несколько тысяч условных единиц ядерного оружия! Эвромат дает очень ясную картину пятипроцентный прирост ядерных боеголовок с обеих сторон ведет к полной потере стабильности. Как говорится, ружье выстрелит само, и никто этого не предотвратит. Новые партии боеголовок выводят эвромат на красную черту, за которой неизбежно применение, массовое применение ядерных зарядов и крах. Почти стопроцентная утрата населения, необратимое поражение почвы, водоемов и атмосферы, и так далее… В этом портфеле первый экземпляр подробного доклада об этой работе.

Президент глубоко вздохнул и сочувственно посмотрел Файтеру прямо в глаза. И Шедоу легко расшифровал этот взгляд — жаль мне тебя, ученый шизик, вот и ты съехал на моральной ответственности и грезящихся ядерных грибах, и ты впал в оппенгеймеров комплекс…

— Я обещаю, вам, Джимми, заняться вашим докладом, — торжественно и с заметной грустинкой произнес Президент. — Я обязательно займусь им после отдыха, сейчас я ужасно устал. Но при одном условии — вы откроете мне место, куда спрятали очаровательную Сьюзен и ребятишек от кошмаров напророченной вами войны. У меня ведь тоже дети и внуки, и хотелось бы понадежней их упрятать…

Президент улыбнулся — последнее предложение дружеского тона. Улыбнулся и метнул взгляд на Шедоу — каков я, а! какова выдержка!

— Я открыл бы вам, Боб, но не могу, — не принял предложения Файтер, не могу, потому что я не прячу семью от войны. Негде, уверяю вас, негде! Эвромат говорит, что спрятаться негде, и я ему верю, не могу не верить. Я спрятал семью, чтобы развязать себе руки всего на один день. Завтра к полудню вы должны обнародовать этот доклад, Бобби. В течение одного дня вы должны передать его на проверку компетентной сенаторской комиссии, а главное — отдать приказ о немедленной остановке производства ракет и, возможно, о резком сокращении имеющихся… Надо подальше отступить от красной черты.

«Он поехал всерьез, — решил Шедоу. — Теперь он войдет в историю как самый нахальный и ученый из всех шантажистов…»

— Это очень серьезно, Бобби, — продолжал Файтер. — Эвромату я верю, как самому себе, да и вы верите в эти машины. Положение более чем опасно. По прогнозу Эвро-5 красная черта может быть достигнута в считанные месяцы. И тогда цивилизация станет неуправляемой и рванется к самоубийству. Можете засадить меня в сумасшедший дом, можете приковать к электрическому стулу, но немедленно наложите вето на новые заряды. Свяжитесь с Москвой, с Парижем, с Пекином… Я уверен — это поймут все. Пусть приезжают в мой Эвроцентр и проверяют. Месяц, год, десять лет… Если я ошибся, пусть меня повесят или четвертуют. Но пока мой доклад не опровергнут, нельзя вывозить за заводские ворота ни одного ядерного снаряда. Иначе — конец!

Президент снова вздохнул. По-своему он очень ценил Файтера, в каком-то смысле преклонялся перед ним — в этом Шедоу был вполне уверен. Президент вздохнул о невосполнимой потере — на глазах ускользал от него умный и полезный человек, превращаясь в опасное — своими же достоинствами опасное! — чудовище, чудовище, с которым придется долго и упорно бороться, ибо что долгосрочней и расточительней борьбы с человеком, одержимым манией всеобщего блага!