Эффект бабочки - [2]
Теперь я знаю, что это время было потрачено зря.
Почистив зубы, я на секунду задерживаю взгляд на отражении в зеркале. В лице женщины средних лет угадывается преисполненный ожиданий подросток, которым я когда-то была, – узнаю все ту же неприкаянность. Но потом вижу лишь худощавую женщину, вечно зацикленную на своих недостатках. Изучаю морщинки вокруг рта. Две вертикальные черточки над переносицей. Они создают озабоченный вид даже сейчас, когда я наконец чувствую себя свободной. Рассматриваю шею, которую часто скрывала платками, – Кристер говорил, будто она выглядит старой.
Однажды я буду стоять здесь перед зеркалом и говорить себе, что на самом деле я довольно красива. Или, по крайней мере, найду в себе хоть что-то симпатичное. Это мой долг перед телом, столько лет выносившим мою ненависть.
Поэтому я задерживаюсь перед зеркалом каждое утро. Тренируюсь смотреть себе в глаза.
Глаза на удивление те же, что и раньше, но, кажется, видят они теперь все по-другому. Картинка обрела резкость, пропорции стали другими. Шкала цветов будто бы дополнилась новыми оттенками, и детали внезапно проступили четким узором.
С понедельника я смотрю на мир с внимательным любопытством, поскольку не уверена, увижу ли я все это вновь.
Иду на кухню и завариваю кофе. Я купила себе маленькую кофемашину, которая даже умеет взбивать молоко в пенку. Слушая, как что-то шипит в аппарате, чувствую, что иду в ногу со временем. Украдкой смакую кофе у окна – благодаря толстым стенам здесь можно сидеть в оконной нише. Особого вида тут нет, только фасад следующего дома в нескольких метрах; признаться, вечерами я выключаю свет и заглядываю в окна, сидя в темноте. Окна одной квартиры чаще зашторены, а во второй живет пара лет тридцати, которая, не скупясь, выставляет напоказ свою частную жизнь. Вероятно, они просто не заметили, что кто-то заселился в первый ряд партера. Кажется, у них все хорошо, они много разговаривают и вместе готовят, часто прикасаются друг к другу совершенно без всякой необходимости. Я успела всякое повидать, и их другая жизнь поражает меня. Мне не дает покоя вопрос: почему человеческие жизни так по-разному складываются?
Пока я потягиваю кофе, взгляд падает на мобильный телефон. Он был выключен с момента моего переезда сюда, и чем больше проходит времени, тем меньше мне его хочется включать. И не потому, что он так уж часто звонит, просто надо было несколько дней побыть в покое. К своему изумлению, я начала прислушиваться к собственным потребностям, отставив в сторону запросы других. Мое обычное «я», или, правильнее сказать, та, кем я была до понедельника, никогда бы себе этого не позволила. Она считала, что бытие даст трещину, стоит только перестать все контролировать, но, судя по всему, жизнь продолжается. Возможно, Кристеру несладко в нашем таунхаусе, но какое мне дело? Самое удивительное, что меня это не беспокоит. Я больше не в состоянии волноваться. На самом деле я давно уже была не в состоянии, но, несмотря ни на что, продолжала.
Только сейчас я понимаю, что каждый из нас несет бремя своих тревог, но, застревая в чужих тревогах, мы понапрасну тратим силы.
Чтобы справиться с приближающимся будущим, силы будут нужны мне самой.
Последнее, что я сделала перед тем, как выключить телефон, – отправила эсэмэску дочери: «Привет, Виктория! Можем встретиться в пятницу в 18.00 в кафе «Табак» на площади Корнхамнсторг? Буду рада, если сможешь прийти. Всего доброго, мама».
Как долго я подбирала слова, прежде чем сформулировать сообщение. Особенно подпись. Будиль? Твоя мать? Мама? Я вдруг поняла, что не знаю, как Виктория меня называет. Дочь никогда не говорит о Кристере как о «папе», всегда называет его по имени. Мы так редко видимся, что я уже не знаю, как она к нему обращается.
Сегодня я увижусь с дочерью и от этого нервничаю. С тех пор, как она стала жить самостоятельно, мы встречаемся эпизодически и всегда по моей инициативе. На самом деле мы не знаем друг друга. И тут тоже все получилось совсем не так, как я хотела. Слишком много других вопросов отнимали мое внимание в те годы, когда закладывались основы отношений, а мне не хватало ни мужества, ни ума, чтобы правильно расставить приоритеты. Я долго ощущала разочарование дочери. Иногда в ее взгляде я вижу отражение моей собственной ненависти к себе, и от этого становится невыносимо. Мне было проще не попадаться Виктории на глаза.
