Эффект бабочки - [48]

Поставили ее на пол только в лифте, причем к стеночке прислониться не дали, зато дали прислониться к себе. Пришлось так и ехать — зарывшись лицом в ткань джемпера, вцепившись в него же руками, а еще ощущая поглаживающие движения на уровне поясницы.

Она, наверно, опять так и заснула бы, но снова не дали — лифт поднялся на нужный этаж, пришлось выходить — теперь уже на своих двоих, пусть и с чужой помощью, а еще пришлось стоять, пока с нее снимали балетки в прихожей, потом в ванной, под чутким руководством, мыть руки, умываться, хихикая, когда мужчина начинал ругаться сквозь зубы, чем-то недовольный, потом танцевать в заданном направлении, вроде как в сторону спальни, падать лицом в подушку…

Вот тут-то Имагин таки не выдержал — застонал в голос, благо, волосы на голове рвать не начал, а Насте стало его настолько жалко, что она перевернулась, поднялась на локтях, посмотрела так трезво, как только могла.

— Спасибо вам, Глеб, вы хороший.

— А ты пьяная, — Имагин прошел к комоду, достал одну из домашних футболок, вернулся к кровати. — Иди сюда, — поманил девушку к себе.

Надеялся, что она послушается и приблизится, а она только головой помотала.

— Идти не могу, ползти могу.

— Ползи, — на самом деле, Глеб был согласен уже на что угодно, лишь бы она быстрей заснула.

Таким идиотом он себя еще никогда не чувствовал. Вот она — не слишком в адеквате, счастливая, веселая, довольная, в его кровати. Вот он — наоборот, очень даже адекватен, осознающий, что хочет и вполне может получить, но делать ничего не намерен, потому что утром будет подлецом…

Вытянув руку, Глеб надеялся, что она возьмет футболку, а потом он спокойно удалится, давая ей возможность самой уж как-то переодеться и погрузиться в самый сладкий в мире пьяный сон, но нет.

Его неожиданно сильно дернули за руку, заставляя сесть, а потом забрались на колени, устроились, обвивая шею руками.

— Что ты делаешь, Настенька?

— Вы так пахнете вкусно, Глеб Юрьевич, — девушка приблизилась к его лицу, втягивая воздух, облизала губы.

— Черт. — Глебу показалось, что он даже дышать на какое-то время перестал. — Сс-спасибо, — выдавил ответ сквозь зубы.

— Это одеколон? Как называется?

— Зачем тебе? — мужчина попытался снять с шеи ее руки, но куда там? Только придвинулась еще ближе, практически касаясь носом его лица. Глебу даже показалось, что он чувствует ветерок каждый раз, когда Настя моргает, хлопая ресничками.

— Мужу куплю, — ответила честно и быстро.

— Какому-такому мужу? — вряд ли заметила, как мужчина насупился, напрягся.

— Ну, когда будет муж, куплю ему. Хочу, чтоб пах так, как вы. Скажете название?

— Вот когда будет, пусть приходит, ему скажу.

— Нееееет, — губы Насти расплылись в улыбке, а глаза сощурились. Кажется, его милая пьяная принцесса раскусила план. — Вы его побьете, как тогда Петю отметелили.

— Этому больше достанется, — Глеб усмехнулся. Ну вот он же должен понимать, что Настя сейчас говорит несусветные глупости, а все равно ревнует. Представляет себе этого… мужа и ревнует.

— Вы злой, Глеб Юрьевич, — Настя же отклонилась, отпуская руки — упала бы, не придержи ее злой Глеб за талию, окинула его серьезным задумчивым взглядом, снова заговорила. — Но такой добрый. И хороший, смелый, привлекательный, знаете, что когда вы рядом, у меня вот тут, — она прижала руку к груди, — так странно становится, будто что-то шевелится, а когда смотрите, то вообще ноги подкашиваются. Представляете?

Глеб промолчал.

— А еще знаете, вы очень опасный. Для меня. Я же в вас влюблюсь, а вы потом… Нельзя мне в вас влюбляться, Глеб Юрьевич, а вы вечно со своими ужинами, с опекой этой. А я чувствую, что плохо потом будет, а все равно хочу…

— Что хочешь?

— Поцеловать вас хочу. Можно?

Надо было отказать, ссадить с колен, а потом смыться восвояси, пока не передумал, но Глеб решил еще разочек пройти по краю. Совсем чуть-чуть. Один маленький поцелуй, и все. Потому кивнул.

Настя приближалась к его лицу очень долго, неотрывно смотря при этом в глаза, даже не моргая, а потом закрыла их, касаясь губ. Мягко, будто крылом бабочки задела, и так несколько раз, дальше прижалась еще тесней, проводя по мужским губам языком, и он ответил на приглашение, раскрываясь навстречу, легонько сжал зубами кончик языка девушки, и она тут же застыла, не пытаясь высвободиться — послушная, а потом позволил целовать так, как захочется ей.

Но и оторвался первым, пока еще может, пока руки остаются на спине, а не шарят по прижавшемуся к нему, такому горячему, манящему, желанному телу.

— Настька…

— Не понравилось?

— Тебе не понравится утром…

— Глупости, мне нравится, — она улыбнулась, проводя пальчиком по мужским губам. — С вами хорошо, вас так и хочется… зацеловать всего.

Не выдержав, Глеб застонал. Он явно себя переоценил. Бежать надо было сразу же, как она оказалась на кровати, может, заснула бы себе мирно, и теперь не пришлось бы сдерживаться из последних сил?

— Чего вы? Тяжелая, да? — она попыталась сползти, ей не дали — придерживая за талию. Глеб склонился к уху девушки, предпочитая ответ сообщить так.

— Ты когда-то ответишь за мои страдания, Настька, обещаю. Просто не сегодня.