Её звали Шайнара. Тень - [8]

— Он обещал всё рассказать лорду Артоду … — уже тише произнесла девочка, а последнюю фразу она проговорила совсем себе под нос, — он обещал похоронить всех…

Шайнара завертела головой, снова ища глазами в толпе Морлава Тейна, но тщетно. Его и след простыл. Девочка услышала, как восторженно завыла на улице толпа, встречая королеву, «подарившую милость простому народу» и освободившую воришек от наказания…

— Ну, ладно, — сказал Верховный судья, обращаясь к своему коллеге, когда в зале никого кроме них и стражи не осталось, — на сегодня хватит. Здесь уже итак всё провоняло рыбой… — он бросил злобный взгляд на девочку, всё ещё растерянно озиравшуюся по сторонам.

В зале появился ещё один человек. Это был начальник тюрьмы и Верховный судья сразу накинулся на него:

— Где ты был, негодяй?! Почему эту морву привели вместе со всеми?! Я же распорядился — только мелких воришек. Ты же привёл сюда малолетнюю убийцу и поставил королеву перед выбором, которого не должно было быть! Она этого не забудет… И я не забуду, уж поверь!

— Я… — залепетал начальник тюрьмы…п-простите, господин Оверин…п-произошла ошибка. Её, — (он с ненавистью ткнул пальцем в сторону девочки), — посадили в общую к-камеру и мой заместитель… это он виноват… я тоже… не доглядел… п-простите…

Шайнара слушала этот диалог, и в душе её рождалось какое-то новое чувство. Она смотрела на раскрасневшуюся и лоснящуюся от жира и пота рожу Верховного судьи, который, как гора склонился над заикающимся от страха тюремщиком, и ей нестерпимо захотелось вцепиться в неё, разорвать на части и закричать во весь голос. Это было странное ощущение, но оно подарило ей несколько минут, свободных от скорби…

* * *

Камера смертников, куда привели Шайнару, находилась отдельно от остальной части тюрьмы и располагалась в башне. Если приподняться на цыпочки, то из тюремного окна через решётку можно было увидеть кусочек Главной площади. Сейчас там гуляла пёстрая толпа горожан. В честь посещения Гельдорана королевой, в городе устраивался праздник. Шайнара слышала, как на площади шло представление. Жонглёры, факиры, атлеты, актёры развлекали голодную до зрелищ публику, срывая то свист, то аплодисменты, то гомерический хохот.

Этот осенний день выдался на редкость ярким и безоблачным. В башне было намного светлее, чем в предыдущей общей камере. Шайнара подставляла руки под солнечные лучи и слушала, как где-то в соломенной подстилке возится непоседливая мышь. А волны воспоминаний уносили её туда, где шелестит на просторах листва морвийского леса, где плещутся о берег холодные воды величественной Альвы, где отец, всегда такой серьёзный и усталый, развешивает для просушки сети, а Берд строгает на берегу деревянную треногу…

С площади донеслись звуки лютни, и голос менестреля затянул балладу о прекрасной королеве Семиоре Благословенной, о её добром сердце и заботе, которую она проявляет к простому люду. Шайнара оторвалась от своих воспоминаний. Всё, что произошло в городском суде, оставалось для неё странным и непонятным, но вместе с тем вызывало чувство какой-то необъяснимой брезгливости и отвращения.

Менестрель смолк, а потом затянул новую песню. Шайнара никогда не слышала её прежде, и незаметно вскоре вся превратилась в слух.

… Рождённый лордом иль купцом,

Знай, день придёт расплаты.

И ты не выкупишь у них

Прощение за злато.

Меч Правосудия пронзит

Того, кто грабил без стыда,

И алой лентой подтвердит

Знак Вольного Суда…

Шайнара слушала звонкий голос певца и думала о том, что если бы такие Вольные Судьи существовали на самом деле, то, может, они нашли бы убийц, напавших на её деревню, а потом казнили бы их всех. И Дарга с Юхгаром особенно… Шайнара застонала. Некоторые из воспоминаний, которые она старательно держала на самом дне своей души, начали подниматься наружу…

…Хоть стены замка высоки,

Но не дадут спасенья.

Не защитит власть короля

От чаши искупленья…

Стемнело. На улицах всё ещё гуляли люди. Слышалась музыка, смех и веселье. Шайнара сидела, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой. На рассвете её ждала казнь. Но девочка не боялась. Наоборот. Она ждала её и желала, как некое освобождение. Освобождение от рвущей изнутри боли, от воспоминаний, в одно мгновенье переворачивающих душу…

И хорошо, что казнь состоится не на Главной площади, а во внутреннем дворе тюрьмы (во всяком случае, так сказал Верховный судья). Девочке не хотелось, чтобы за её последними минутами наблюдали толпы зевак. Она хотела уйти тихо и быстро…

За дверью брякнули ключи. Шайнара вздрогнула. До рассвета было ещё далеко, но за ней уже пришли. Арестантку вывели во двор, и она увидела эшафот с обустроенной на нём виселицей. Девочка почувствовала внезапную слабость в коленях и едва не упала на землю. Но тут с другого входа, ведущего во внутренний двор, показались ещё несколько фигур. Они приближались, и свет их факелов отбрасывал на землю огромные уродливые тени.

Когда они подошли совсем близко, то в первом человеке Шайнара сразу узнала Верховного судью, и слабость в её коленях моментально исчезла. Девочка выпрямилась. А потом вся изнутри похолодела — следом за судьёй шли Дарг и Юхгар…