Ее темное желание - [57]

– Я не знаю, могу ли я тебе помочь. Тебе нельзя оставаться здесь. Это тебе понятно? Это место тебя…

Внезапно существо бросилось куда-то вприпрыжку и, чередуя бег и прыжки, метнулось прочь по тропе, мгновенно исчезнув в темноте.

Что мне теперь делать?

– Эй?

Я сделала пару шагов вслед за ним, но мне хотелось уже бросить эту затею. Если создание убежит, я не смогу ему помочь. Но тут я увидела, что оно присело рядом с кустами.

– Мне идти за тобой?

Создание кивнуло.

Но не глупость ли это – пойти за ним? Великие горы, это было самое дурацкое, что я могла бы совершить. Так – именно так – охотятся на диких зверей. Заставь его проявить любопытство, пробуди интерес и замани в ловушку. Мы проворачивали это с горными львами и саблерогами, используя беспомощных детенышей, чтобы убедить взрослых зверей, что им ничто не грозит. Со своими клыками и рогами они, наверное, чувствовали себя такими же хорошо вооруженными, как и я со своим мюродемом. И все же они погибали, приходя в точности туда, куда нам было нужно. Но, как бы хорошо я это ни понимала, я просто не могла вернуться обратно в лагерь, предоставив это крошечное существо его собственной судьбе. В нем оставалось еще что-то человеческое. Ребенок, которого бросили одного. Я не была чудовищем.

И потому пошла следом за ним.

Он провел меня между скал, мимо зарослей низкого кустарника, сквозь которые мне пришлось пробираться с помощью кинжала. У меня промелькнула мысль, что я не знаю, как найти обратный путь, но я запретила себе об этом думать.

Внезапно ребенок остановился, беспокойно поводил рукой по земле и поднял взгляд на меня.

– Что случилось? Мы пришли?

Пятясь назад, создание пролезло под парой засохших веток, которые в свете фонаря выглядели странно. Осторожно дотронувшись до них, я поняла почему: они были обломаны. А за ними начиналась чистая тьма, поглощавшая свет моего фонаря. Вход в пещеру, низкую и тесную.

– Ты же не думаешь, что я полезу туда.

Ребенок уткнулся взглядом в мои ноги и снова кивнул.

Я глубоко вдохнула. Я не могла этого сделать. Или могла? Это было слишком безумно. И глупо. Это абсолютный идиотизм – рисковать своей жизнью, а также жизнью Вики, Йеро и Десмонда!

Но я не хотела разрушить и эту жизнь. А если я сейчас отступлюсь, случится именно это. Я всю оставшуюся жизнь буду упрекать себя, что даже не попыталась помочь этому потерявшемуся ребенку.

Так что я опустилась на колени, показала ребенку, чтобы он полз передо мной, и зажала в зубах крючок цветочного фонаря.

Пол тоннеля оказался неровным, и я порадовалась, что была в перчатках. Уже скоро узкий проход раскрылся, превращаясь в грот. В воздухе висел необычный запах, не отвратительный, но уж точно не приятный. Он напоминал об умирающих цветах.

Как только ребенок направился к тени в дальнем конце пещеры, я разглядела, что там что-то есть. Что-то… или кто-то. На куче листьев и веток лежал какой-то человек. Он подтянул колени к груди, выгнув спину. Из обтянутых кожей позвонков выступали отростки в виде острых шипов, ступни превратились в когтистые лапы и изогнулись, будто у птицы, которая пыталась уцепиться за слишком тонкую ветку. Дэм. Он умер?

Только когда я сама задержала дыхание, мне удалось расслышать тихие, дребезжащие вдохи и выдохи. Ребенок-дэм отступил, подходя совсем близко к взрослому дэму. Затем он начал гладить старшего, и я ощутила тянущую, глубокую боль в груди.

– Это… – Нет. Я не стану спрашивать, кто для него этот дэм. Что я буду делать, если это его мать? Совершенно невозможно, чтобы я оставила здесь ребенка с его умирающей матерью, – и все же это было… Это было не по-человечески. А я хотела остаться человеком.

Я осторожно наклонилась над больным дэмом. Я держалась на расстоянии от зубов, не выпуская из поля зрения когтистые лапы. Но существо вообще не отреагировало на меня и, кажется, не замечало даже ребенка. Оно дышало неглубоко и неровно, и лишь на обвисшей коже его горла я нащупала сосуд, в котором ощущался неровный пульс.

Я не раз видела, как умирают животные, а однажды – как умирает человек, и знала достаточно, чтобы отчетливо понять, что это существо ближе к смерти, чем к жизни. Оно уже отправилось в этот путь, и для него не было возврата. Но как мне сообщить об этом ребенку?

– Я попробую помочь, – прошептала я и принялась рыться в заплечном мешке. У меня была с собой целебная мазь, но, по сути, она представляла собой лишь приятно пахнущую смесь нескольких трав с жиром. Она помогала заживлению ран и смягчала кашель, если втереть ее в грудь. Благодаря тому, что горшочек, в котором она хранилась, был наполнен магией, мазь была способна и на что-то большее – но все еще не могла сотворить чуда. Натереть скрюченную спину дэма мазью – лишь беспомощная попытка сделать хоть что-то. Но я вспомнила о том, что делала мама, когда я, еще ребенком, болела и против болезни не было действенного средства. Она делала что-то, что помогало мне почувствовать себя лучше, утешала меня и убеждала, что это поможет. И рано или поздно становилось лучше, не важно, выздоравливала ли я сразу же или болела еще несколько дней.

Но тут внезапно ребенок-дэм вскочил, в один прыжок оказался у входя в пещеру и зашипел в темноту. Услышав ругательство, я выругалась сама, узнав голос. В тот же момент тело умирающего дэма вздрогнуло. Существо крепко вцепилось в меня, с шипением закашлялось, и мою руку пронзила обжигающая боль. Я слегка отодвинулась, нащупывая кинжал неповрежденной рукой, но, когда мои пальцы ухватили его рукоять, дэм уже снова опустился на свою постель. Я тяжело дышала. Существо от испуга укусило меня, и это отняло у него последние силы. Вряд ли оно попробует проделать это еще раз.