Ее темное желание - [134]

Он похлопал глазами, и я всерьез задумалась, каковы мои шансы ухватить его за волосы и оторвать ему эту прекрасную голову.

– Это не игра, Риан.

– Все здесь превращается в игру, достаточно лишь долго оставаться серьезным. Пойдем, я тебе покажу.

Легким движением он поднялся на ноги и прошелся по комнате, остановившись у чаши, которую я уже раньше видела.

– Подойди ближе. Это чаша со слезами Лиаскай. Каждый раз, когда в ее мире наступает полнолуние, она роняет одну слезу. Это означает, что она искупает свою вину. Какая-то ничтожная слеза. А когда в мире Лиаскай наступает новолуние, а в моем мире – темнейшая ночь, то я могу передать эту слезу любому.

– И он сможет остаться человеком, – пробормотала я.

Он поморщился.

– Да. Притом, что проклятые, когда приходят сюда, и так уже не слишком похожи на людей. Все остальные, кому не хватило капли сострадания милостивой матери Лиаскай, превращаются в дэмов и забывают себя.

– Только не во дворце.

Он помолчал в ответ на мое возражение, и его лицо оставалось неподвижным и серьезным.

– Это вы сделали дворец таким? Прибежищем воспоминаний?

Он ничего не ответил. Это означало «да».

И он не всегда был таким жестоким, наслаждающимся чужими страданиями. Возможно, тоска сделала его таким. Возможно, он просто притворялся и это была игра. Потому что… потому что за всей этой жестокостью, в которой он теперь участвовал, скрывалось страдание.

– Когда произносят проклятье, – прошептала я, – вы не можете просто проигнорировать его?

Он безрадостно рассмеялся, и я поняла ответ. Он был рабом и носил венец Повелителя, не имея права от него отказаться.

– Вы тронули мое сердце, – повинуясь внезапному порыву, произнесла я, потому что мне стало искренне его жалко. – Но я не могу вам помочь.

На этот раз он рассмеялся более искренне, хотя и тихо.

– Я понимаю. Ты здесь не для того, чтобы стать Повелительницей дэмов.

– Но вы сказали…

– Я так думал. Но я, наверное, ошибся. Неправильно понял пророчество. По сути, я проиграл пари, но не сильно об этом печалюсь. Ты точно не сможешь стать новой Повелительницей дэмов, Лэйра, потому что ты не совершила зла.

Я ничего не понимала.

– Но я произнесла проклятье.

– Хотела ли ты на самом деле, чтобы оно воплотилось в жизнь? – спросил он и покачал головой. – Нет, пусть даже ты считаешь иначе. К тому же поначалу и я так считал. Ты была так уверена в этом, твоя вина светилась ярко и горячо, как солнце. Но я наблюдал за тобой, и я много разговаривал с Десмондом, и под конец у меня возникли сомнения.

– Но врата тайн…

– Сработали, потому что ты верила, что произнесла проклятье. Эти врата открываются, если ты произносишь то, что для тебя является истиной.

– Но кто же тогда проклял Десмонда?

Он прислонился к книжному шкафу, скрестив ноги.

– Чтобы выяснить это, я потратил немало времени и сил. Как ты относишься к человеку, который мог бы стать твоим свекром?

– К отцу Десмонда?

Повелитель кивнул.

– Связь, которая вырисовывалась в тени вашей небольшой игры, была не по душе верховному министру. Он изо всех сил пытался ее разрушить.

Я не могла в это поверить.

– Из-за Кадиза? Но это же абсурд. Отец Десмонда старомоден, и он явно был бы возмущен, если бы Десмонд отказался жениться и произвести на свет наследника. Но он бы никогда не стал проклинать его за это.

– За это – не стал бы, – коротко ответил Повелитель. – Но Кадиза и Десмонда объединяла не только постель. У них были идеи. Эта парочка планировала кое-какие политические преобразования, как только Десмонд стал бы верховным министром. Не будем сейчас выяснять, насколько перспективными были бы эти идеи, но они похоронили бы дело жизни его отца. И твоего отца тоже, Лэйра. А этого он своему давнему другу, верховному министру, никогда бы не простил.

Я не хотела этому верить. Ни единому слову. Но, к сожалению, все-таки поверила. Он был прав. Десмонд стремился к переменам, и, если Кадиз поддерживал его в этом, политические планы верховного министра оказались бы под угрозой. Вполне можно представить, что отец Десмонда проклял сына за это, а потом послал за ним его возлюбленного – потому что знал, что у того почти нет шанса спасти Десмонда. Он хотел убрать с дороги их обоих.

Теперь я поняла и то, почему отец Десмонда считал меня подходящей невесткой, несмотря на мое скандальное происхождение: я была необразованной по сравнению с другими придворными дамами, меня легко было запугать и на меня можно было воздействовать, угрожая благополучию моей матери. Он считал, что сможет легко меня контролировать.

Я неосознанно провела пальцами по камушку, который носила на шее.

Повелитель проследил взглядом за этим движением.

– Жаль, что ты не унаследуешь Алсьяна-Дэра.

На этот счет я была другого мнения. Эта страна, в которой нет настоящей жизни и нет ветра, навсегда осталась бы для меня кошмаром.

– Но, так или иначе, ты унаследовала кое-что другое.

– Что же это? Хватит ходить вокруг да около, как кот вокруг горячей каши.

– Волшебница, которая держит меня в плену, – твоя прародительница, – прямо ответил он, и я ощутила, как возникает ком в горле. Я догадывалась об этом. За время долгого путешествия к этому замку мне постоянно сопутствовало это предчувствие – будто животное, о котором не поймешь, ищет ли оно ласки или хочет напасть. И, честно говоря, такое подозрение возникало у меня и раньше. Всю свою жизнь я задавалась вопросом о том, почему я отличаюсь от остальных немийцев. Почему мне тяжело дается то, что им дается легко, почему я вижу, слышу и обоняю то, чего не замечает никто другой. Я убегала от нее, от этой мысли, будто от хищного зверя, понимая, что однажды мне придется встретиться с ней лицом к лицу.