Ее тело и другие - [11]

). Мы пили у него в квартире. Он нервничал и решил сделать мне массаж. Я нервничала и потому разрешила. Он долго гладил мою спину. Он сказал: «Руки начинают уставать». Я сказала: «А» – и повернулась к нему. Он поцеловал меня, кололась щетина. От него пахло дрожжами и верхними нотами дорогого одеколона. Он лег на меня, и мы долго целовались. Все внутри меня сжималось – приятно. Он спросил, можно ли потрогать мою грудь, и я сжала его пальцы вокруг нее. Я сняла рубашку и почувствовала, как будто капля воды скользнула вверх по хребту. Я поняла – это происходит, происходит по-настоящему. Мы оба сели, разделись. Он натянул презерватив и взгромоздился на меня. Больно было – как никогда в жизни. Он кончил, а я нет. Когда он вышел из меня, презерватив был окровавлен. Он снял его и выбросил. Пульс стучал повсюду. Мы спали на слишком узкой кровати. Наутро он настоял – отвез меня в общежитие. У себя в комнате я разделась догола и завернулась в полотенце. От меня все еще пахло им, нами обоими вместе, и я хотела еще. Чувствовала себя отлично – как взрослый человек, у кого бывает секс, у кого есть своя жизнь. Соседка по комнате спросила, как это было, обняла меня.

Один мужчина. Бойфренд. Не любил презервативы, спросил меня, принимаю ли я таблетки, и все-таки вытащил заранее. Так противно.

Одна женщина. Что-то вроде постоянно-непостоянной подружки. Сокурсница на «организации компьютерных систем». Длинные темные волосы до ягодиц. Такая мягкая, я не ожидала. Я хотела поласкать ее там языком, но она слишком нервничала. Мы целовались, ее язык проник в мой рот, а после того, как она ушла, я дважды кончила в прохладной тишине своей квартиры. Два года спустя мы занялись сексом на гравийной крыше здания, где был мой офис. Под нашими телами, четырьмя этажами ниже, мой код продолжал компилироваться перед пустым креслом. Когда мы завершили, я подняла голову и заметила мужчину в костюме: он наблюдал за нами из окна соседнего небоскреба, рука его пряталась в ширинке.

Одна женщина. Круглые очки, рыжие волосы. Не помню, где мы познакомились. Мы обкурились, трахались, и я случайно уснула, а моя рука так и оставалась в ней. Мы проснулись перед рассветом и прошлись по городу к круглосуточной столовой. Моросил дождик, пока мы добрались, ноги в сандалиях онемели от холода. Мы ели оладьи. Кофе в кружках на донышке. Мы оглянулись в поисках официантки, а она смотрела срочные новости, старенький телевизор свисал с потолка. Она прикусила губу, кофейник накренился у нее в руке, крошечные коричневые капли падали на линолеум. На наших глазах диктор исчез с экрана и появился список симптомов вируса, который разгулялся в одном штате от нас, в Северной Калифорнии. Вернувшись на экран, диктор повторил, что воздушные рейсы отменены, границы штата закрыты и распространение вируса, по-видимому, удается сдержать. Наконец официантка подошла к нам, вид у нее был растерянный. «У вас там родные?» – спросила я, и она кивнула, глаза налились слезами. Мне стало стыдно, что я вообще ее о чем-то спрашивала.

Один мужчина, я встретила его в баре за углом моего дома. Мы целовались на моей постели. От него пахло кислым вином, хотя пил он водку. Мы занялись сексом, но он обмяк на полдороге. Мы еще целовались. Он хотел полизать меня там, но я не захотела. Он рассердился и, уходя, хлопнул сетчатой дверью так, что полочка со специями сорвалась с гвоздя и грохнулась на пол. Мой пес нажрался мускатного ореха, и пришлось насильно скормить ему соль, чтобы его вырвало. На адреналине я принялась составлять список животных, какие у меня были – всего семь, включая двух бойцовых рыбок, одна умерла через неделю после другой, когда мне было девять – и список пряностей для фо. Гвоздика, корица, звездчатый анис, кориандр, имбирь, стручки кардамона.

Один мужчина. На шесть дюймов ниже меня. Я рассказала, что сайт, на который я работала, быстро терял клиентов – в пору эпидемии никому не требуются оригинальные советы по фотосъемке – и в то утро меня уволили. Он заплатил за мой ужин. Сексом мы занимались в его машине, потому что он снимал квартиру вдвоем с соседом, а я не могла в тот момент находиться у себя дома. Он сунул руку в мой лифчик, руки у него были идеальные, неебически идеальные, и мы рухнули на узюсенькое заднее сиденье. Я впервые за два месяца кончила. Я позвонила ему на следующий день и оставила сообщение, что мне было хорошо и я была бы рада повидаться еще раз, но он так и не перезвонил.

Один мужчина. Зарабатывал на жизнь тяжелым трудом. Не могу припомнить, как именно. На спине у него была татуировка – боа-констриктор и латинское изречение с ошибкой. Он был сильный, мог поднять меня, прижать к стене и трахать, ничего ошеломительнее в жизни моей не бывало. Мы так переломали рамы нескольких картин. Он пустил в ход руки, а я бороздила ногтями его спину, и он спросил, кончу ли я ради него, и я сказала: «Да, да, я кончу для тебя, да, кончу!»

Одна женщина. Светлые волосы, резкий голос, подруга подруги. Мы поженились. Я до сих пор не вполне разобралась, была ли я с ней потому, что хотела этого, или потому, что испугалась того, чем начали заражаться все вокруг. За год отношения прокисли. Мы орали чаще, чем занимались сексом, и даже чаще, чем говорили. Однажды вечером мы поругались, я плакала. Потом она спросила меня, хочу ли я трахаться, и разделась прежде, чем я успела ответить. Я-то хотела вытолкнуть ее из окна. Мы занялись сексом, я ударилась в слезы. Когда все закончилось и она принимала душ, я сложила чемодан, села в свою машину и уехала.