Ее сердце - [4]

— О да! — загнулся Ал. — От такой рожи пиво — и то скиснет!

Я не успел открыть рот, чтобы отпустить подобающий ответ, как из-за поворота появилась Санни во главе толпы барсуков. Сияя, как начищенный галлеон, она завопила:

— Ребята, ну где вы там! Давайте скорее, Форвик все придумал уже!

Форвик? Староста Райвенкло?!

Роза Уизли торжествующе ухмыляется и спешит за своими полоумными родственничками к барсучьей толпе. Из секундного ступора меня выводит голос Санни:

— Скорпи, ты с нами?

Презрительно поднимаю бровь. Если у меня получается хотя бы вполовину так, как у отца, они все должны убиться об стену. Судя по тому, что гогочущее стадо никак не реагирует, получается не очень. Ну, может быть, удалиться так же эффектно, как отец, мне удалось.

* * *

За обедом выслушал пренебрежительный рассказ о том, как Хаффлпафф, Гриффиндор и Райвенкло устроили на заснеженном школьном дворе битву снеговиков. Барсуки (точнее, одна полоумная барсучиха, не будем показывать пальцем, но это Санни) сгенерировали идею, кошаки налепили снежных монстров, а райвенкловцы всю ночь с субботы на воскресенье изобретали заклинание, с помощью которого можно было бы этими монстрами управлять.

Пропал Райвенкло. Кто говорил, что они самые умные и рассудительные?

Самые умные — это мы, то есть Слизерин. По крайней мере, среди наших проявления веселящей заразы я пока не замечал.

* * *

Отвратительную вонь сигаретного дыма я учуял издалека. Интересно, какой дурак додумался курить прямо в школьном коридоре? В свете последних событий я был готов увидеть с сигаретой даже образцово-показательного райвенкловского старосту. Поэтому, узнав Санни, даже не удивился.

На языке уже вертелось что-то язвительно-издевательское, когда она повернулась ко мне и улыбнулась — точно так же, как тогда в поезде. В сравнении с этой ослепительно-радостной улыбкой на миг померкло пламя факелов, освещающих коридор.

— Привет, Скорпи!

Я даже разозлиться не смог на такую фамильярность. Санни произнесла мое уменьшительное имя так естественно, как если бы мы были друзьями детства.

— Не боишься, что застукают? — Вместо приветствия спросил я.

— Неа, — беззаботно бросила Санни и глубоко затянулась, заправски выпуская дым через ноздри.

— Поймают — отчислят.

— Ну и что?

Я оторопел.

— Как это «ну и что»?!

— Да вот так, — Санни спустила ноги с подоконника и уселась ко мне лицом. — Что такого случится, если меня отчислят? Солнце погаснет? Небо упадет на землю? Возродится Темный Лорд?

— А ты кому нужна будешь без образования?

Мерлин, что я несу? Моя фраза прозвучала, как наставления добродетельного родителя нерадивому отпрыску.

— Салазар с тобой, Скорпи! — Рассмеялась Санни. — Неужели ты веришь в эту чушь? Образование… Жизнь… Не ставь между ними знак равенства. Образование будет у тебя в дипломе, а жизнь — она вот здесь…

Санни приложила руку к левой стороне груди, и по ее радостному лицу пробежала легкая тень. Или мне показалось?

Девчонка затушила окурок и спрятала его в карман.

— В камине сожгу, — пояснила она, спрыгивая с подоконника, и снова улыбнулась: — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что должно, принято или положено. Так коротка, что мы можем позволить себе прожить ее так, как нам хочется, а не так, как требуют другие.

Слышать такие сентенции от ровесницы было дико. Но я почему-то не сомневался — Санни знает, о чем говорит. Кто может похвастать тем, что за пятнадцать минут дважды вогнал в ступор Скорпиуса Малфоя? Знакомьтесь: чокнутая грязнокровка Санни с Хаффлпаффа.

— Ладно, загрузила я тебя. — Санни панибратски шлепнула меня по плечу.

Я от неожиданности прянул в сторону, а Санни посмотрела с интересом:

— Приходи к нам в субботу. Будет весело.

— Куда «к нам»?

Санни пожала острым плечиком:

— В нашу гостиную. Пароль — «Don’t worry, be happy».

И пошла прочь, сунув руки в карманы мешковатых джинсов. А я смотрел на ее сутулую спину, изо всех сил пытался вспомнить ту дурацкую песенку, что мы пели в поезде, но в голове крутилось ехидное: «Его даже к Санни не пригласили!»

Как же я ждал ту субботу! Неделя пролетела в тумане волнительного любопытства. Что же такого происходит по субботам в барсучьей норе, что потом половина студентов ходят, как обдолбанные Веселящим зельем? А может, они на самом деле чем-то таким накачиваются?.. Терпение, твердил я себе, скоро все узнается.

Пожалуй, никогда еще я не был таким рассеянным. На зельях чуть не взорвал котел и впервые в жизни получил «О». Даже рычание трезвого (!) и, как следствие, злющего на весь мир Поттера, даже ехидные замечания профессора Грейнджер («Мистер Малфой, я и не подозревала у вас такой извращенной фантазии!»), когда я вместо положенного цыпленка трансфигурировал из куриного перышка невообразимое зубастое лысое нечто, не произвели на меня должного впечатления.

В Большом зале я непроизвольно отыскивал глазами вихрастую макушку и кривоватую сияющую улыбку, отмахиваясь от навязчивых замечаний сокурсников: «Скорп, ты не заболел?», «Неважно выглядишь, Скорп!», «Может, тебе к Помфри сходить, что-то ты сам не свой!»

От души хохотал, услышав, как на отработке в Зале наград вечно неуклюжая Санни расколотила какой-то кубок, и при попытке починить его простеньким «Репаро» у нее почему-то получилась бутылка огневиски. Бутылку Филч реквизировал, и, надо думать, нашел ей достойное применение…