Ее королевское пророчество - [12]

Но этого так и не случилось. Королева окончательно ушла в себя, замкнулась и больше не произнесла ни слова после того, как он не дал ей закончить вопрос, начинающийся со слова «почему».

Леон и сам не мог бы объяснить, отчего поступил столь трусливо. Это было ему совсем не свойственно. Он лишь каким-то внутренним чутьем понимал, что вопрос ему не понравится, и он не пожелает на него отвечать. А это непременно заденет чувства ее величества, а то и вовсе поставит в неловкое положение. Размышляя таким образом, он еще долго ворочался на казавшейся жесткой постели, куда прилег отдохнуть, и наконец провалился в спасительный сон.

А проснулся оттого, что услышал какой-то неясный шум. Леон бросил быстрый взгляд на окно. Уже начинало светать, но рассветные лучи только-только коснулись неба. Значит, он спал не более двух часов. Что же его разбудило? Леон прислушался и понял, что странные звуки исходят из комнаты, где он оставил королеву. Подскочив со своего неудобного ложа, он уже через какое-то мгновение стоял подле нее.

Морриган снился сон. И судя по всему, это был сон не из приятных. Она металась на уже изрядно измятой постели, кричала что-то неразборчивое, а потом вдруг начинала тихонько и жалобно плакать, умоляя своих мучителей о пощаде. Леон стоял в оцепенении, не зная, что делать. Королеве ничего не угрожало, но не разбудить ее казалось ему преступлением. Он осторожно опустился на край кровати, и от этого еле уловимого движения Морриган неожиданно открыла глаза.

Она была вовсе не такой соблазнительной, какой встретилась ему всего пару часов назад в темном и пустом коридоре. Волосы, слипшиеся от пота, мокрое от слез лицо, глаза воспаленные и больные. В их глубине все еще продолжало плескаться безграничное отчаяние, страх и боль от пережитого кошмара.

И тем не менее откуда-то из недр души Леона поднялась такая лавина необъяснимых для него чувств, что стало больно дышать. Он наклонился к Морриган и внезапно обрушился на нее грубым, злым и требовательным поцелуем.

Это не было внезапным порывом любви. Это даже не было вспыхнувшей, словно спичка, страстью. У поцелуя Леона и Морриган был горько-соленый привкус слез и несбывшихся надежд. Поцелуй был жарким и душным, как летняя ночь, медленно тающая за окном.

ГЛАВА 7 МАЛЕНЬКАЯ ФЬЕР

Каждый член Королевского Совета имел свой личный кабинет, где проводил немало времени за составлением различного рода писем, прошений, докладов, отчетов и занимался прочей канцелярской рутиной. Тот же, кто желал отдохнуть от рабочего процесса и своего одиночества, выбирал кабинет, именуемый общим. Здесь стояли четыре одинаковых письменных стола, огромный шкаф, сверху донизу заставленный книгами, камин и пара кресел для тех, кто желал поговорить приватно.

Сейчас в общем кабинете находились двое из советников. За дальним столом, стоящим у шкафа, расположился советник Дойл. Он что-то сосредоточенно писал, хмуря брови и изредка покусывая кончик пера в поисках подходящего слова. За столом у окна скучал без дела советник Барт, отстраненно уставившийся взглядом в одну точку.

Леон имел усталый вид, да и чувствовал себя весьма неважно. Раз за разом в его голове прокручивался один и тот же эпизод — вот он наклоняется к Морриган и с какой-то неистовой яростью впивается в ее губы.

Что на него нашло? Как он позволил случиться этому поцелую?

Леон весь измучился, пытаясь ответить на эти вопросы хотя бы себе самому. Что уж говорить о королеве? После прошлой ночи он так и не обмолвился с ней ни словом.

Сбежал, как позорный трус, как дезертир, покидающий поле боя!

Как он может оставаться после такого на своей должности!

Он заслуживает отставки, не иначе!

Леону было ужасно стыдно за свой импульсивный поступок, он продолжал терзать себя уничижительными мыслями, обзывая последними словами за проявленную глупость, дерзость и трусость. Он также понимал, что рано или поздно ему все равно придется объясниться с Морриган, как и подобает порядочному мужчине. Но пока не знал, как это сделать и что сказать в свое оправдание.

— Советник Барг, вы влюбились?

Леон вздрогнул, услышав этот внезапный вопрос из дальнего конца кабинета.

— В кого это? — хрипло спросил он, мгновенно подобравшись и ощетинившись.

— В меня, надо полагать, — невозмутимо отозвался озадачивший его оппонент. — Я уже чувствую, как от вашего столь долгого и пристального взгляда у меня начинают стыдливо краснеть щеки.

— Тьфу ты… — Леон расслабленно выдохнул, потянулся руками вверх, разминая затекшие мышцы. — Задумался я, советник Дойл. Увы, не о вас, — добавил он с усмешкой.

— Я не разочарован этим фактом, отнюдь. Напротив, вы меня изрядно порадовали. — Тон и голос Ламонта оставались серьезными. Он продолжал скрипеть своим пером, как будто потерял интерес к едва начавшемуся разговору.

Леон снова усмехнулся, с любопытством разглядывая своего коллегу.

По долгу службы Леон был знаком с досье почти каждой хоть мало-мальски значимой фигуры в королевстве. Однако советник Дойл, несмотря на долгие годы совместной работы, оставался для него темной лошадкой. С одной стороны, он был словно открытая книга, вот он я, бери и читай. Но с той лишь особенностью, что в этой книге читать было нечего. Голые и сухие факты биографии Ламонта давали минимум представления о нем как о человеке. Что он любит, каковы его интересы, привычки, привязанности? Весьма замкнутая личность, не пускающая в свой внутренний мир никого постороннего. Но при этом профессионал в своем деле.