Ее большая цыганская беременность - [5]
В доме царило уныние.
Процессия в поликлинику почти напоминала похоронную. Никто не шутил и не переговаривался. Свекровь молча, мрачно и решительно вела Есеньку под руку. У Есеньки дрожали губы. Остальные поминутно щупали себе уши или косились на уши родственников и свойственников, оказавшихся в поле видимости.
С приходом Есеньки и ее вечной группы поддержки очередь на УЗИ увеличилась на глаз сразу вдвое.
Сидение с полным пузырем только еще больше угнетало бедную молодуху. Физические страдания увеличивали мучения моральные стократно. Из глаз у Есеньки текли безостановочные полноводные ручейки, распухший нос она даже не вынимала из огромного носового платка.
В кабинет разрешили войти только вдвоем. За дверь было сунулся Джонни, но бабушка осадила его коротким поворотом головы. Не было ни малейшего сомнения, что честь увидеть наследника на экране первой принадлежала матриарху семьи. Если бы Джонни не был так взволнован, он сообразил бы это и сам, так что бабушка тут же милостиво выдала ему прощение за случайную дерзость мягчайшей улыбкой и величественно вплыла в кабинет УЗИ, а потом втянула за собой вставшую было в нерешительности Есеньку.
Дверь закрылась. Джонни и остальным очень хотелось подсмотреть, но насколько Есеньке надо заголяться при процедуре, не знал никто, так что на всякий случай Джонни привалился к двери, пресекая любые попытки родственников поддаться искушению подсмотреть.
За дверью было тихо. Причем довольно долго.
Вдруг в спину Джонни бухнуло, раз и другой. Едва он успел отлепиться от двери, как из кабинета выбежала его жена, вся красная и встрепанная, и стремглав помчалась по коридору, придерживая живот. Переглянувшись, сразу несколько цыганок бросились следом. Джонни заглянул в кабинет и увидел бабушку, нависающую над узистом. Они о чем-то тихо говорили. Бабушка кивала. Узист подал ей выползшую из принтера бумажку, и Алмазова-самая-старшая так же величественно, как входила, вышла в вестибюль.
– Кто? – хором прошептали оставшиеся с Джонни цыгане. На окнах дрогнули от дуновения занавески, у фикусов и геранек закачались листочки.
Бабушка подняла над головой распечатанный снимок. В белесых разводах на черном фоне можно было смутно угадать голову, руки, ноги и пуповину.
– Мальчишка, – торжественно сказала бабушка.
На этот раз цыгане не сдерживались. От мощного крика «Ура!» фикусы и занавески закачались уже по всей поликлинике.
Теперь обе семьи, Есенькина и Борисова, занялись приготовлением приданого. Хипстерская мода на все рукодельное успела добраться и до цыганок. Дома Есенькиных родственников-свойственников заполнились рулонами бязи и байки веселых расцветок, мотками нежнейшей кашемировой пряжи, кружевами, журналами для мам с выкройками конвертов, ползунков, распашонок, чепчиков, пинеток и одеялец, крючками, спицами, катушками ниток и тесьмы.
Вывязывая, прострачивая, пришивая и обшивая, цыганки спорили, какое мужское имя красивее и стильнее. Лагеря было три. За церковнославянских Пафнутиев и Фадеев – потому что модно и солидно. За имена американских кинозвезд – потому что здорово, когда у тебя есть что-то общее с Брэдом Питтом или Ли Пейсом. Наконец, за имена на цыганском языке – потому что необычно.
Самые старые и суеверные цыганки следили, чтоб молодые не вздумали заикнуться, кому подбирается имя и кому шьются держалки для мелочи и покрышки пеленального столика. Мало ли что, возьмешь да сглазишь, беременность – дело такое! Считалось, что пеленки прострачиваются – на всякий случай, а имена обсуждаются – чисто теоретически.
Мужчины присматривались и приценивались к автокреслам, кроваткам (очень важно: просто кроватка? кроватка-качалка на полозьях? кроватка с люлькой? кроватка с вынимаемым бортиком?) и коляскам (чем больше коляска-трансформер была похожа на героев фильма «Трансформеры», тем она без сомнений признавалась лучше, но пока что не покупали никакую, надеясь, видимо, найти почти точную копию машино-робота, чтобы торжественно поднести ее молодому отцу в дар… знай наших!).
И все же, хотя всяк знал, кому шилось приданое, ребенок родился вовремя и на удивление легко. Был он, как и предсказано, мальчик. Назвали его Михаилом.
Бабушка Алмазова проставилась бабушке Игнатьевой дорогущим вином за отличную идею и отдельный подарок сделала актрисе народно-драматического театра «Артель» Ксении – за удачную игру.
Алмазовым-молодым подарили три кроватки, две коляски и четыре автокресла.
А уши у Михаила, конечно, были что надо. Видные у Михаила были уши. И ну и что.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У цыганской танцовщицы из Галиции Лилянки Хорват две жизни: дневная и ночная. Она «волчица» — существо, зачатое женщиной и вампиром и по природе своей вынужденное охотиться на упырей. Лилянка могла бы прочесть лекцию об истинной сущности и привычках вампиров… но жизнь внезапно начинает читать лекцию ей. И эта лекция очень, очень длинна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Ее хозяйка, Кася (не путать ни с Катей, ни с Касси!), вообще-то не собиралась стать хозяйкой кошки. Она и кошек не очень любит. Просто так вышло, что кто-то подкинул ей под дверь коробку, перевязанную в точности как подарок, большой алой лентой. Кася и заглядывать внутрь, конечно, не стала. Нет, она не думала, что там, например, бомба. Но какой-нибудь неприятный сюрприз подозревала. Не подкидывают на придверный коврик приятных-то. В общем, Кася осторожно взяла коробку и на вытянутых руках понесла к мусоропроводу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В тот день Дина познакомилась с парком, когда он сверху донизу усыпан желтыми липовыми сердечками. Она знала эту аллею в горячем тополином снегу, в дрожащем голубоватом инее. Она шагала с папкой под мышкой, чуть шурша по розоватому гравию аллеи. Ее каштановые волосы, уложенные вихрами, лучились и вспрыгивали на плечах.Дина возвращалась домой, получив свой самый важный в этом году заказ, обещавший безбедную неторопливую жизнь всю осень, всю зиму. Будущее теперь было определенным, очерченным и не таким тревожным: наполненные неторопливой работой дни в маленькой комнате, несколько лет назад переделанной из спальни в домашний офис.
«В перерыве между операциями заведующая акушерским отделением Первого родильного дома Мария Петровна Арсеньева зашла в ординаторскую. Она стояла у стола и просматривала медицинские карты, когда ее мобильный телефон зазвонил.– Здравствуй, Маша! – сказал мужской голос.Мария мгновенно узнала этот голос и не то что вздрогнула – содрогнулась. И как подкошенная, рухнула в кресло. Сердце бешено колотилось. Это был голос с того света. Человек, с которым она сейчас говорила – Георгий Качарава, – погиб двадцать два года назад…».
«Мамаша с коляской неспешно и гордо прошествовала на зеленый сигнал светофора и нарочито замедлилась, пристраивая коляску на поребрик.Вы замечали, как ходят беременные бабы? Как утки, только что не крякают. Полные сознания своей значимости, переваливаются с ноги на ногу. Кучкуются в скверах, а еще хуже – у пешеходных переходов. Пойдут – не пойдут, попробуй, разбери. Те, что с колясками, опасливо вытягивают головы, а эти как на параде – выпятили круглое достояние и пошли гордо, из какого-то своего иного мира снисходительно глядя на другую половину человечества – небеременную, второсортную…».
«Вера не стала звать непрошеную гостью в дом, а повела ее на берег озера. Зная о пристрастии жены к воде, Аркадий выстроил там красивую, хоть и несколько вычурную беседку, но Вера предпочитала сидеть на старой иве, гладить шершавую, нагретую за день солнцем кору и думать, как, наверное, неудобно так вот нависать над озерной гладью.Незаметно опустились тихие июньские сумерки, и темная вода лежала неподвижно, отражая, будто в зеркале, небо и старые дубы с еще не окрепшей листвой на узловатых ветках…».