Эдуард Зюсс - [44]

В Зюссе соединялись два качества, характеризующие действительно крупного естествоиспытателя, — дар точного наблюдения и способность к смелым обобщениям.

Для доказательства этого Динер сопоставляет два случая из деятельности Зюсса. В качестве молодого слушателя университета Динер присутствовал на первой лекции Зюсса о лике Земли, в которой профессор, на основании клинописных знаков на глиняных дощечках из старой библиотеки Ниневии, раз'яснил эпос об Издубаре и доказал, что все описанные там происшествия полностью об'ясняются естествознанием и что потоп явился следствием землетрясения и одновременного циклона. Вера в способность геологии об'яснять явления чрезвычайно укрепилась в молодом слушателе.

В другой раз Динер сопровождал Зюсса во время экскурсии в итальянские Альпы и наблюдал там, как профессор подробно осматривал слой за слоем, изучая состав и содержащиеся в них окаменелости, составляя точный разрез всей толщи горных пород. Во время этой работы не было и намека на высокие проблемы альпийской геологии, — все внимание было посвящено тщательному наблюдению.

Ничто не ускользало от пытливого взора Зюсса, и, когда шаг за шагом накопились доказательства изменения слоев триаса с приближением к контакту с изверженной массой гранита, Динер узнал, как точное наблюдение в природе приводит к решению геологической проблемы.

Геолог Фукс описывает следующий интересный случай из экскурсии в горы Дахштейн, в которой он участвовал в 1886 году. «Мы сидели перед хижиной Симони в виду исполинских, по внешности однообразных масс известняков Дахштейна, и я начал набрасывать в записной книжке эскиз их. Зюсс взял мою книжку, стал рисовать сам, но вдруг остановился: «Слушай-ка, — воскликнул он, — вот там есть складка, ты видишь там в углу ее изгиб?» И, как бы говоря сам с собой, он продолжал вполголоса: «Известняк Дахштейна вовсе не такой мощный, как думают, там лежат друг на друге несколько покровов, очевидно, надвинутых».

«Это наблюдение не было тотчас же зафиксировано, но через много лет геолог Венер напечатал, на основании продолжительных и тщательных исследований, монографию о горах Зоннвенд у озера Ахен, в которой доказал, что огромные массы известняков этих гор, кажущиеся такими однообразными, состоят из целого ряда надвинутых друг на друга покровов, в которых слои одного и того же возраста повторяются несколько раз. Таким образом Венер подтвердил предположение Зюсса, сделанное на основании одного взгляда, но взгляда проницательного исследователя, могущего делать широкие обобщения на основании мелких подмеченных фактов».

Фукс отмечает еще результаты изучения Зюссом проблемы Гларнерской двойной складки в Альпах, установленной швейцарским геологом Геймом после многолетних тщательных исследований, и, как казалось всем, удачно разрешавшей вопрос о сложном строении этой местности. Зюсс после наблюдений, занявших несколько недель, пришел к выводу, что предположение о двойной складке, одна половина которой опрокинута на север, а другая на юг, ошибочно и что там имеется одна складка, но связанная с общим надвигом всей массы гор с юга на север. Он сообщил свое мнение Гейму, который отнесся к нему с недоверием; ведь он и геолог Штудер посвятили многие годы своей жизни изучению этой местности, строение ее казалось вполне выясненным, а теперь ему говорят, что он заблуждался. Гейм не мог примириться с этой мыслью. А через несколько лет Зюсс получил открытку из какого-то местечка в Гларнерских Альпах, на которой было написано только: «Я думаю, что вы все-таки правы. Гейм». Очевидно последний произвел новые исследования и убедился в правильности вывода Зюсса.

По словам Фукса, подобные случаи почти всегда имели место по отношению к новым идеям, которые высказывал Зюсс. Сначала говорили, что такие выводы невозможны, а затем постепенно выяснялось, что они вполне правильны.

Во время полевых работ Зюсс не ложился спать, не изложив подробно все наблюдения рабочего дня в записной книжке. Он не отступал от этого правила даже после самых утомительных переходов. В течение дня он делал только короткие заметки и набрасывал рисунки, которые вечером обводил чернилами. Он умел передать немногими штрихами так хорошо весь характер местности, что у его спутников возникало желание, чтобы он научил пейзажистов из Академии художеств рисовать утесы, горы и ландшафты.

Всем известно было искусство Зюсса в препарировании остатков ископаемой фауны. Если предмет интересовал его, он не жалел ни времени, ни труда, и чем тверже была горная порода, включавшая какую-нибудь косточку или ракушку, тем упорнее он работал, чтобы освободить и очистить ее. В. А. Обручев имел возможность сам убедиться в искусстве Зюсса. Он послал ему найденные во время экспедиции в Китай в третичных отложениях монгольской Гоби мелкие осколки каких-то зубов, рассеянные в беспорядке в белом, хрупком мергеле, и получил обратно искусно склеенный из этих осколков большой коренной зуб носорога. Это доказывало, что вмещающие зуб отложения являются континентальными, то есть образовавшимися на суше, на каком-нибудь озере, а не в море, которое, по гипотезе Рихтгофена, знаменитого исследователя Китая, покрывало Гоби в третичный период