Эдуард Стрельцов. Воля к жизни - [23]

Как, например, в ночь с 8 на 9 ноября, аккурат после празднества в честь 40-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Хороший, надо думать, выдался повод для любителей горячительного. 8 ноября Стрельцов, видимо, продолжал радоваться юбилею революции, потому что к 7 часам вечера был уже пьян и зол. В тот день проходил матч между «Торпедо» и «Динамо», причем Стрельцов не мог играть из-за травмы, полученной в игре с «Зенитом» 30 октября, и торпедовцы уступили 0:1. Возможно, с горя Стрельцов и выпил лишнего. После матча он поехал на Автозаводскую, но идти домой раздумал и вспомнил о каких-то знакомых в районе Крестьянской Заставы. Он уже отправился было на трамвайную остановку, как вдруг встретил припозднившуюся соседку Галину. Видя, в каком состоянии Стрельцов, сердобольная соседка решила не отпускать его далеко и во что бы то ни стало вернуть поскорей домой. Стрельцов сел в трамвай № 46, и Галина последовала за ним. Стрельцов сошел у Крестьянского рынка, сошла и Галина. Стрельцов побродил по пустой площади, заглянул в какой-то двор, Галина не отставала. Наконец согласился Эдик вернуться домой, и они опять пошли на трамвайную остановку, чтобы ехать обратно. А когда Стрельцов присел отдохнуть на ступени какого-то крыльца, подошел к ним подвыпивший парень и завел беседу. Эдуард, правда, поддерживать разговор не пожелал и велел незнакомцу прервать назойливую речь, тем более что незнакомец пустился учить жизни и давать советы. Однако незнакомец воспринял отказ Стрельцова от общения как оскорбление и перешел к решительным действиям. Важно помнить, что вся эта прелюдия известна со слов весьма нетрезвого Эдуарда Стрельцова и его совершенно трезвой соседки Галины Чупаленковой. Так вот, Чупаленкова утверждала впоследствии, что между Стрельцовым и назойливым незнакомцем завязалась драка. Незнакомец ударил Стрельцова и разбил ему нос, после чего получил ответный удар. И только в разгар драки решил «сделать ноги» и покинул поле боя. Сегодня поклонники Стрельцова рассказывают, что-де Эдика побили – возможно, даже сломали нос, и он просто хотел наказать обидчика. Но откуда такие сведения? Единственный свидетель говорит именно о драке, а не об избиении Эдика.

Стрельцов мог бы поехать домой залечивать раны. Однако он действительно решил догнать незнакомца и проучить. И они все втроем среди ночи помчались куда-то в сторону Крутицкого вала, где незнакомец перелез через забор, а Стрельцов схватил его за штанину, да так, что, по показаниям Чупаленковой, незнакомец какое-то время висел вниз головой. Когда же Стрельцов устал и отпустил чужие штаны, незнакомец сверзился с забора и умчался в сторону дома № 15. Стрельцов преодолел забор и погони не оставил. И вот тут Чупаленкова – нет чтобы тащить Стрельцова обратно – нашла вход во двор, снова бросилась за Стрельцовым и даже подсказала ему дверь, куда, как ей показалось, шмыгнул незнакомец.

В это время дворники уже вовсю свистели. А неподалеку на Крестьянской площади уже стояла милицейская машина со старшиной Алистратовым и майором Жужакиным. Более того, к ним уже подошел сотрудник ОРУД и рассказал, что со стороны Крутицкого вала слышны свистки дворников. Когда Стрельцов ворвался в указанную Чупаленковой дверь, трое правоохранителей уже направлялись в их сторону. За дверью оказались две квартиры. Жильцы одной, несмотря на поздний час – начало второго, еще не вернулись из гостей. А в квартире № 3 мирно почивало семейство Спицыных – хозяин дома, его супруга и трое взрослых детей, две дочери и сын. Впоследствии одна из дочерей, Анна Спицына, уверяла, что проснулась из-за свистков дворников, выглянула за дверь и увидела окровавленного Стрельцова, энергично направлявшегося к ним в квартиру. Спицыным пришлось держать оборону, пока Стрельцов ломился в одну из их комнат, грозился убить и крыл отборным матом. Перед ним было несколько дверей, но ломился он как раз в закрытую, потому что решил, что раз закрыта, то дело нечисто. Именно такая картина и предстала перед прибывшими милиционерами: здоровенный пьяный детина с окровавленной физиономией рвется в дверь одной из комнат, матеря всех и вся. На призывы правоохранителей успокоиться Стрельцов ответил несогласием, обматерив заодно и новоприбывших. Тут вышли из своего укрытия Спицыны, и, завидев младшего Спицына – Филиппа, Стрельцов бросился к нему, подозревая, что это и есть недавний обидчик. В.И. Галедин направо и налево обвиняет всех во лжи, клеймя за малейшую неточность в отношении Стрельцова. А как быть с его утверждением, что это Филипп Спицын разбил ночью с 8 на 9 ноября нос Эдуарду Стрельцову и заставил его бегать пьяным по Москве и ломиться в чужую квартиру? Ведь в Филиппе Спицыне Чупаленкова не признала нападавшего. Пьяный Стрельцов и подавно не смог бы его опознать. Так с какой же стати обвинять человека в преступлении? Биографы Стрельцова обычно возмущаются, когда центрфорварда называют хулиганом. Но при этом сами от себя лично обвиняют людей, чья вина судом не доказана, в совершении преступлений. Неужели опять все равны, но некоторые равнее?