Эдуард Стрельцов. Воля к жизни - [16]

Впрочем, и со Стрельцовым уже ничего не могли поделать. И когда к нему взывали, чтобы он изменился, то в ответ получали угрозу уйти в «Спартак», куда Стрельцова действительно приглашали. И завком, и партком, и райком комсомола и партии не раз и не два обсуждали поведение Стрельцова, его дружбу с Огоньковым и заметные уже всем последствия этого приятельства. Но Стрельцов, обычно молчавший на таких мероприятиях, как-то на завкоме заявил: «Отстаньте от меня, мне все это надоело, делайте со мной, что хотите». А хотели только одного: чтобы пить перестал.

Софья Фроловна утверждала, что много и часто Эдуард стал выпивать после Олимпийских игр 1956 г. Часто он возвращался домой среди ночи пьяным, на возмущение Софьи Фроловны отвечал, что выпивка его освежает.

Врач С.Ф. Егоров говорил потом, что всегда был против потакания игрокам. Скидки футболистам за непристойное, мягко говоря, поведение делались руководством в погоне за выигрышем. Тот, кто может добыть победу команде, оказывался, по сути, вне закона или над законом. А могла ли голова не закружиться от такого отношения? Представим: молодые парни, да к тому же без образования, но с немалыми по тем временам материальными возможностями, привыкшие, что любая выходка сходит с рук… Не святые же они, чтобы оставаться невозмутимыми и безучастными. Удивительно другое: в наши дни взрослые люди совершенно серьезно, да еще с возмущением доказывают, что все, кто порицал Стрельцова за пьянки, драки и за дебоши, – все участвовали в какой-то хорошо спланированной гоньбе. Ругая Советский Союз, эти люди сами вобрали худшее, что было в то время, усвоив, что все равны, но некоторые равнее, что вся страна должна была нянчиться с теми, кто способен порадовать любителей футбола хорошей игрой. То есть добровольно стали продолжателями той линии, против которой С.Ф. Егоров выступал уже в пятидесятые годы.

Возвращаясь в 1957 г., отметим, что вскоре после фельетона в «Московском автозаводце» Стрельцов создал новый информационный повод, о котором узнали уже не только на ЗИЛе. 11 апреля на одесском стадионе «Пищевик» во время матча московского «Торпедо» с минским «Спартаком» центральный нападающий «Торпедо» Эдуард Стрельцов получил предупреждение за неэтичное поведение, выразившееся в замахе ногой на А. Иванова, и удаление за умышленный удар по колену В. Артемова – последовательно желтую и красную карточки. С этого момента, по мнению современных поклонников Стрельцова, против их кумира пошла открытая травля. Реакция прессы, освещавшей вообще-то все заметные спортивные соревнования, включая чемпионат СССР, была закономерной и предсказуемой. Да, Стрельцов забил гол, но за безобразное поведение был удален с поля. Но сегодня нас пытаются убедить, что такая реакция не является нормальной, что пресса повиновалась некоему кличу «Ату его!», брошенному, конечно же, властью не без стараний Е.А. Фурцевой. Никаких фактов, что такой клич действительно существовал, что Фурцева имела к нему отношение, ни, как мы уже выяснили, что была какая-то пьяная выходка со стороны Стрельцова в адрес Фурцевой, в природе не существует. Однако поклонники Стрельцова уверены: удаление с поля за травмирование противника и осуждение в прессе грубой игры центрального нападающего высшей лиги страны – это результат умышленной травли.

Но обо всем по порядку. За что выдается желтая карточка, мы уже выяснили в первой главе. Посмотрим теперь, какие деяния игрока влекут его удаление с поля, другими словами, что нужно сделать, чтобы получить красную карточку. Игрок получает красную карточку в случае, если уже в течение игры получил от судьи две желтые карточки; если совершает так называемый фол последней надежды, то есть с помощью нарушения лишает соперника явной возможности забить гол; если бросается сопернику под ноги и может его травмировать; если нанесена травма и вообще применена сила против игроков, зрителей или судьи или за плевок в сторону тех же лиц; если нанесено оскорбление сопернику или судье; если в своей штрафной была намеренная игра рукой. Что же сделал Стрельцов? В объяснительной записке судья М.Е. Шляпин, проведший с 1951 по 1966 г. сорок семь матчей, написал следующее: «На 14-й минуте первой половины игры между командами «Торпедо» (Москва) – «Спартак» (Минск) за нетактичное поведение, выразившееся в замахе на игрока № 3 «Спартака» т. Иванова, мной был предупрежден игрок № 9 «Торпедо» т. Стрельцов.

На 21-й минуте этой половины игры Стрельцов был удален с поля, причиной удаления было следующее: Стрельцов, идя с мячом в центр поля и видя, что его пытается атаковать игрок № 5 «Спартака» Артемов, пустил ногу поверх мяча на колено Артемова. В результате чего Артемов получил травму колена…

В перерыве я зашел в комнату врача, где Артемову оказывалась медицинская помощь, и выяснил, что у Артемова ушиб колена со ссадинами от шипов».

Можно себе представить эту ссадину, оставленную ногой центрального нападающего… Но нас уверяют, что судья Шляпин судил избирательно, нам пытаются внушить, что 1957 г., как и весь советский период, это время доброе и либеральное только к заплечных дел мастерам, профессионально делавшим свое черное дело. То есть судью Шляпина за удаление по правилам игры Стрельцова с поля называют профессиональным палачом. Можно ли назвать такую реакцию на футбол адекватной? Едва ли. Впрочем, нам предлагают объяснения. Оказывается, игроки минского «Спартака» тоже играли нечисто – толкались, дергали за футболки, орудовали локтями. В 1987 г., в разгар разоблачительной эйфории, в «Советском спорте» вышла статья Романа Ксирова «Трудное счастье Эдуарда Стрельцова». Не касаясь достоинств и недостатков статьи, приведем только воспоминания Н.Д. Угланова из Минска, предполагаемого автора книги «Грибы лесов Белоруссии» и страстного футбольного болельщика. Ксиров пишет, что познакомился с Углановым на стадионе «Торпедо» во время матча с минчанами. Видимо, Угланов специально приехал из Белоруссии поболеть за «своих». Об этом болельщике Ксиров отозвался как о ходячей футбольной энциклопедии. Предварив таким образом недоуменные вопросы насчет надежности и достоверности, настроив нужным образом читательское восприятие, автор привел слова этого чудо-болельщика: «Что со Стрельцовым на поле ни вытворяли защитники! – вспоминал Николай Дмитриевич. – Толкали, цепляли, хватали за трусы, били по ногам, а он хоть бы что! Идет себе впереди – и мяч как приклеенный к ногам… Удивлялся я ему – будто без нервов; не отвечал никогда на грубость! Правда, однажды не выдержал… Могу и точную дату назвать – 11 апреля 1957 года. В Одессе на стадионе «Пищевик» торпедовцы Москвы играли с нашим, минским, «Спартаком» (теперешнее «Динамо»). Проиграл тогда «Спартак». Единственный, но красивый гол ему забил все тот же Стрельцов: ох как он обыграл двух защитников! И… А удар у него, сами знаете, был пушечный! Но спустя несколько минут допустил грубость – за товарища заступился, за Иванова. Того защитник «Спартака» Артемов локтем под дых ударил. Можно сказать, буквально нокаутировал. Ну а Стрельцов возьми да ответь Артемову… После того случая его на три игры дисквалифицировали…»