Эдуард III - [2]

Правда, прошел слушок, что ее отравили; но он угас, как обычно бывает со всеми слухами, компрометирующими знатное имя.

Однако у графини Маго была дочь, вышедшая замуж за Филиппа V Длинного, того самого, что встал во главе армии, чтобы защитить свою тещу. Она и унаследовала права матери. Но вот, через три месяца после смерти графини ее дочь, вернувшись как-то домой, очень захотела пить, призвала Юппена, своего управляющего винным погребом, и велела подать вина. Тот поспешно исполнил повеление госпожи.

По-видимому, надо грешить на плохое вино или на то, что испытывавшая жажду дочь графини Маго уже была больна, но, едва пригубив вина, она стала корчиться в сильных муках и сразу умерла, источая яд из ушей, рта, глаз и носа, а все ее тело покрылось белыми и черными пятнами.

Как видим, случай великолепно услужил Роберу Артуа.

Одно новое обстоятельство несколько его приободрило: умер епископ Арраса. У этого епископа, советчика графини Маго, была любовница — некая дама Ладивьон; вдруг, после смерти своего любовника, она стала наследницей огромного состояния. Графиня преследовала эту даму, требуя возвращения имущества епископа, и Ладивьон сбежала в Париж с мужем, откуда-то у нее появившимся.

Тем временем Робер заявил, что при заключении брака Филиппа Артуа с Бланкой Бретонской четыре пункта в брачном контракте, согласно которым графство Артуа отходило Роберу, были одобрены королем, но после смерти графа-деда его дорогая кузина Маго Артуа их изъяла.

Из-за этого утверждения Филипп де Валуа после кончины дочери графини предоставил графство во владение герцогу Бургундскому, ее мужу и брату королевы, но пошел на эту уступку лишь при условии сохранения за Робером права подтвердить его притязания.

Мы так подробно говорим об этих тяжбах о наследстве только потому, что они, как мы уже сказали, породили ту великую войну, о последствиях которой мы решили рассказать, и, следовательно, нам необходимо совершенно ясно установить ее причины.

Автор является рабом истории, а не своей фантазии. Впрочем, эта великая эпоха так изобилует увлекательными перипетиями, что нашему воображению не обязательно приходить на помощь событиям, и все, что касается Робера Артуа, не менее привлекательно в деталях, предлагаемых нами читателю.

Итак, Ладивьон только что приехала в Париж, когда к ней вечером пришла незнакомая женщина. Голос ее звучал повелительно и решительно. По тому, как она, едва войдя в комнату, обратилась к Ладивьон, та поняла, что перед ней женщина, умеющая заставить повиноваться себе, и пришла она с неколебимым намерением добиться своего.

Поэтому Ладивьон невольно осталась стоять, когда гостья села.

— Вы ведь были близки с епископом Арраса? — обратилась к ней незнакомка.

— Да, — ответила Ладивьон, покраснев от бесцеремонности, с какой был задан вопрос.

— И у вас находится много бумаг, скрепленных его печатью?

— Это правда.

— И вы, должно быть, сильно сердиты на семейство Маго, преследовавшее вас?

— Это тоже правда, мадам.

— Значит, именно вы нам и нужны.

Ладивьон еще пристальнее вгляделась в эту женщину, видимо убежденную, что она не встретит никаких возражений в том, чего хотела добиться от нее, расспрашивая в столь дерзком тоне.

— Вы должны отдать мне все бумаги, доставшиеся вам от епископа Тьерри, — пояснила незнакомка.

— А по какому праву, мадам, вы их требуете? — робко спросила Ладивьон.

— Вы должны понимать по моему тону, что у меня есть право требовать то, что я прошу у вас. Посему дайте мне эти бумаги, и поживее, ибо они мне необходимы немедленно.

С этими словами незнакомка встала, как будто была уверена, что ее приказ будет тотчас исполнен.

— Я, действительно, понимаю по вашему тону, мадам, что вы привыкли повелевать, — ответила Ладивьон. — Однако позвольте спросить вас, какие из этих бумаг могут быть вам полезны?

— Все, что имеют отношение к наследству Артуа.

— Тогда, мадам, вы напрасно пришли ко мне, ибо у меня нет ни одного из документов, о которых вы сказали.

— Разве епископ Тьерри не был советником графини Маго?

— Был.

— А разве графиня не с помощью подлога получила в наследство графство Артуа, принадлежащее графу Роберу?

— Этого я не знаю, — сказала Ладивьон.

— Не знаете?

— Нет.

— Но, будучи советником графини, епископ должен был знать о всех этих тяжбах.

— Возможно.

— Графиня, наверное, переписывалась с ним, и у вас, унаследовавшей бумаги епископа, должны быть ее письма, которые подтвердят, что она не имела никакого права на это наследство, ведь у графини не было секретов от своего советника, а он ничего не скрывал от вас.

— Если бы письма, о которых вы говорите, мадам, принадлежали мне, я воспользовалась бы ими в то время, когда была в ссоре с графиней Маго, но, раз я этого не сделала, значит, их у меня не было.

— И все-таки необходимо, чтобы вы отыскали эти письма и передали мне.

Эти слова были сказаны столь властным и недвусмысленным тоном, что Ладивьон в испуге отпрянула.

— Поскольку этих писем не существует, — возразила она, — мне, следовательно, чтобы отдать их вам, нужно их написать.

— Вы и напишете.

— Но эти письма будут фальшивыми.

— Неважно.

— И меня осудят за подлог.