Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени - [141]

Гражданское общество, в свою очередь, подразделяется на следующие моменты: «система потребностей», «отправление правосудия» и «полиция и корпорация». В главке о «системе потребностей» Гегель обрисовывает очень важную для себя структуру сословий. Он не хочет отказываться от этого средневекового института. Но трактует он его в таком духе, что «сословия» весьма похожи на современные «классы». Всего выделяется три сословия: «субстанциальное» (крестьянство), «промышленное» (рабочие) и «всеобщее» (государственные чиновники). Всеобщее сословие, по сути, является переходным от гражданского общества к собственно государству — в рамках гражданского общества оно представляет собой реальную опору государства. Этот оптимизм в отношении бюрократии очень характерен для Гегеля — в чистом виде его потом воспроизведет Макс Вебер — но другие мыслители, в частности Маркс, Лукач, Манхейм, Маркузе, будут сдвигать этот термин и искать «всеобщий класс» в совсем других общественных группах, скорее разрушительных, чем органичных для современного государства.

Такие, казалось бы, сугубо государственные институты, как суд, относятся у Гегеля к гражданскому обществу — ведь они обслуживают экономику! Под «полицией» он понимает, в духе своего времени, те способы, которыми государство поддерживает экономику и заботится о материальном благосостоянии граждан. Сегодня мы бы назвали это public policy, социальной политикой. Эта функция государства, будучи утилитарной, относится лишь к гражданскому обществу. Наконец, корпорации, в средневековом смысле слова — вертикально интегрированные профессиональные союзы, придают разрозненным членам гражданского общества ту солидарность, которой им так не хватает. Они, наряду со всеобщим сословием, осуществляют переход от гражданского общества к государству.

Гегель хорошо знаком с политэкономией своего времени и внимателен к его нарастающим противоречиям. Поэтому он, уже в «Иенской реальной философии»[24], а затем и в «Философии права», указывает на внутренние противоречия гражданского общества. Так, «двойная всеобщность» связей между людьми и средств производства ведет к глобализации и накоплению богатств. Но — «эта же двойная всеобщность ведет к разрозненности и ограниченности особенного труда и тем самым к зависимости и нужде связанного с этим трудом класса»[25]. Как пишет Гегель в «Философии духа», «труд, делающийся вместе с тем более абстрактным, влечет за собой, с одной стороны, вследствие своего единообразия легкость работы и увеличение производства, с другой — ограничение каким — нибудь одним умением и тем самым безусловную зависимость от общественной связи. Само умение становится вследствие этого механическим и делает возможной замену человеческого труда машиной»[26]. Это понятие «абстрактного» (в обоих смыслах) труда прямо переходит от Гегеля в «Капитал» Маркса, где оно лежит в основе квантификации мира.

Дело, впрочем, не ограничивается разрозненностью и разобщенностью — возникает и внутренний антагонизм. «В тех случаях, когда жизнь большой массы людей оказывается ниже известного уровня существования… возникает чернь [Menge], что, в свою очередь, способствует концентрации несметных богатств в немногих руках»[27]. При этом «при чрезмерном богатстве общество недостаточно богато, то есть не обладает достаточным собственным состоянием, чтобы препятствовать появлению черни»[28]. Отсюда — империализм современного гражданского общества, в поисках средств к существованию и потребителей.

Итак, Гегель критичен к капиталистическому обществу, фиксирует его внутренние противоречия и вообще видит в нем негативную, разрушительную силу. Но высший синтез, производимый государством и историей, дает, по его мнению, ту стихию, в которой эти противоречия могут быть опосредованы, нейтрализованы. Государство достигает этого путем признания, которое оно наконец сообщает всем своим граяеданам и образующим его группам.

Что же такое это пресловутое государство? Это — «действительность нравственной идеи», «шествие Бога в мире», «действительный Бог». Гегель видит государство как высшую действительность и цель развития, которая только возможна в наличном бытии. «Право государства выше других ступеней: это свобода в ее самом конкретном образе, подчиненная лишь высшей абсолютной истине мирового духа»[29]. Из предшественников Гегель здесь ближе всего Руссо, потому что Руссо предложил вернуться к античному идеалу государства как нравственного единства и понял суть государства как универсальное, разумное начало («общую», во многих смыслах, волю). Но у Руссо нужно отбросить рассудочное определение государства через договор, ведущее к абстрактному пониманию общей воли как суммы частных воль (то есть Руссо перепутал всеобщее с общим). А теологические мотивы в определении государства роднят Гегеля скорее с Гоббсом («смертный Бог…»).

Государство, которое нам предлагает Гегель, — это и верхушка всей системы права, и в то же время ее целостность. Собственно, государство устроено у Гегеля как конституционная монархия. Он, правда, отвергает классификацию режимов на демократию, аристократию и монархию, утверждая, что Новое время ее преодолело и вышло (через стадию либерального