Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени - [143]
Гегель вводит в политическую философию понятие признания — необходимость удовлетворения символической, а не только материальной потребности людей: их нужды в объективации своего бытия в сознании других. Он также переинтерпретирует понятие «гражданского общества» и, наряду с некоторыми современниками, стоит у истоков популярного сегодня разделения общества и государства.
Основная слабость учения Гегеля, за которую его будет критиковать Маркс, — это символическое, театральное разрешение противоречий, которое не всегда связано с материально — практическим исчезновением конфликта. Гегель выстраивает диалектику субстанции и субъекта, мира и человеческого духа, но он выстраивает ее со стороны субъекта и со стороны духа. Очевидное возражение, сформулированное еще Шеллингом против Канта и развитое Марксом и Энгельсом, заключается в односторонности такой диалектики. Ее можно перевернуть и изложить с точки зрения субстанции, материи. И от перемены слагаемых изменится очень многое.
Другой упрек, бросаемый и Марксом, и Кьеркегором (не вполне справедливый), заключается в том, что Гегель вообще верит в окончательное разрешение противоречий. Он смотрит на диалектику с некоторой божественной точки зрения, которую неизвестно по какому праву узурпирует. Кьеркегор и Маркс критикуют его позицию с точки зрения человеческой конечности. Для Маркса Гегель поэтому остается слишком теологом, а для Кьеркегора как раз — недостаточно теологом.
6. Влияние Гегеля
Гегель оказал мощнейшее влияние на развитие общественной мысли. Мы не сможем здесь осветить всех аспектов этого влияния. Вкратце можно перечислить следующие направления.
Непосредственно после смерти Гегеля, когда его философия была в Германии крайне популярна, гегельянцы раскололись на более традиционных «старых гегельянцев» и младогегельянцев, которые отвергли теологические аспекты учения Гегеля и обратились, на его основе, к острой социальной критике — подчеркивая негативные, кризисные моменты гегелевской диалектики и предпочитая реалистическое объяснение гегелевской «идеи». Из среды младогегельянцев вышли такие великие мыслители, как Кьеркегор и Маркс. Оба обернули гегелевское противоречие обратно внутрь материальной действительности и сочли его неразрешенным.
Если на Кьеркегора оказал большое влияние и Шеллинг, то Маркс двигался именно в рамках гегельянства. Он перенял у Гегеля теорию всеобщего класса, политэкономический анализ противоречий капиталистического общества. Но если у Гегеля дух воплотился в антропоморфном государстве, то для Маркса конкретная универсальность воплотилась в карикатурном, но безликом образе духа — капитале. Маркс подхватил гегелевское понятие гражданского общества, но перевернул его соотношение с государством: реальный источник противоречий, существующих на уровне государства, всегда коренится в гражданском обществе, и именно оно подлежит прежде всего освобождению, преобразованию. В результате этого преобразования оно, конечно, перестанет быть обществом эгоистических индивидов, как у Гегеля, но будет тем не менее ориентировано на реализацию потребностей.
К середине XIX века влияние Гегеля в Германии ослабело — наступали позитивистский «материализм» и неокантианство.
Следующий взрыв внимания к Гегелю приходится на XX век. Гегель был в 1920–1930‑е годы повсеместно «переоткрыт» и повлиял на большинство политических мыслителей этого времени. Его философию, с ее критическим запалом, широко использовали, чтобы «свалить» рассудочный сциентизм и абстрактный морализм позитивизма и неокантианства. Идея всеобщего класса бюрократии и анализ Гегелем протестантской религии серьезно повлияли на Макса Вебера. Его теория «корпорации» была подхвачена немецкими консервативными историками, а затем и теоретиками итальянского фашизма. В Италии наследие Гегеля активно пропагандировали Дж. Джентиле и Б. Кроче. Гегельянство было определяющим в возникновении «западного марксизма» Корша, Лукача и Грамши — марксизм здесь освободили от позитивистских трактовок и указали на то, что целостность общества предстает в нем только с точки зрения субъекта истории, субъекта самопреобразующей деятельности. Благодаря Грамши гегелевское понятие «гражданского общества», прошедшее через Марксову критику, стало крайне популярным в современной либеральной политологии (но почти стерло свои «гегельянские» следы).
Так называемая «франкфуртская школа» западного марксизма была скорее гегельянской, нежели марксистской. Так, Т. Адорно и М. Хоркхаймер использовали «Феноменологию духа» и другие работы Гегеля для своеобразной версии диалектической истории, венчающейся круговым возвратом к непреодоленной магической архаике. Адорно и Г. Маркузе выдвинули, вслед за младогегельянцами, лозунг «негативной диалектики», диалектики незавершенности и нетождественности.
Влияние Гегеля было определяющим для Карла Шмитта — одного из ведущих политических философов XX века. Шмитт, как и Гегель, мыслит государство как реальное единство, невозможное без суверенного
