Единственный принцип - 2 - [40]

Захарий повернулся к своему безмолвному слушателю и тщательно осмотрел с ног до головы. Изорванная и окровавленная сутана и выползающая из груди мертвого священника серебряная змейка вызвали у бывшего монаха приступ брезгливости, но он быстро справился с ним и принялся рвать одежду на груди Бруно. Грудь старика представляла собой страшное кровавое месиво вперемешку со следами многочисленных ожогов. Сдерживая поступивший к горлу ком, Захарий обнял свою жертву за шею и осторожно расстегнул золотую цепочку у нее на затылке. Через мгновение цепочка с кулоном и кольцом уже украшала тощую грудь бывшего монаха. Только после этого он перестал себя сдерживать и выблевал содержимое своего желудка на труп Избранного.

Захарий долго бродил по ночному городу, то и дело упираясь в глухие закоулки узких и грязных улиц. Иногда он встречал одиноких прохожих, спешивших поскорее укрыться от темноты и помойной вони, и, остановившись, пристально вглядывался в их едва различимые лица. И ничего кроме страха в них не находил. Никто не видел в нем Избранного, никто не смотрел на него с благоговейным трепетом или хотя бы с завистью. Для мира он по–прежнему оставался маленьким никчемным человечком, непонятно что ищущим в чужих краях. Да и сам Захарий не чувствовал в себе никаких перемен. Он вообще почти ничего не чувствовал, кроме золотой цепочки у себя на шее и зудящей, нарастающей с каждой минутой усталости. Постепенно он потерял даже способность мыслить, и ноги, избавившись от необходимости повиноваться разуму, сами вынесли его к временному жилищу. Оказавшись в комнате, Захарий не стал зажигать свечи, а сразу же рухнул на кровать и отключился.

Первое утро своей новой жизни Захарий проспал и открыл глаза уже после полудня. Разбудило его странное ощущение чьего–то присутствия. Первым делом бывший монах нащупал у себя на груди вчерашнюю добычу и только потом осмотрелся по сторонам в поисках незваного гостя.

— Крепко спишь, — получил, наконец, возможность поделиться своими наблюдениями Лучо, сам уже было задремавший на хлипком стуле у окна. — Я тут случайно узнал, где ты остановился, вот и решил заглянуть. Что–то одиноко мне в этом неприветливом городишке.

Пока Лучо нес всякий бред, Захарий молча его слушал, дожидаясь, пока тот приступит к главному, ради чего собственно и появился столь настораживающим способом. Наконец, тщательно изучив собеседника и не увидев ожидаемого, старый солдат перешел к основной части визита. Уверенности ему при этом явно не хватало, и он то и дело запинался или изъяснялся слишком замысловато. Тем не менее, суть Захарий уловил, но никак не отреагировал. Речь шла о зверском убийстве епископа Бруно и о том, что по всему городу уже разыскивают владельца кинжала с рукояткой в виде серебряной змейки. Как бы невзначай Лучо заметил, что нечто подобное в свое время подарил Захарию.

— Даже награда в сто золотых монет обещана тому, кто укажет убийцу, — сказал старый наемник и с надеждой посмотрел на Захария.

Тот пропустил его намек мимо ушей, и Лучо пришлось изображать уже досаду.

— Ладно, пойду я. Есть еще кое–какие дела. А там и в дорогу пора, — заявил он, но все же не спешил подыматься со своего места. В конце концов, он решил выговориться. — Знаешь, я все время думал, зачем тебе нужна смерть Генриха. Теперь, когда еще и Бруно отправился вслед за Вильштоком, я начал кое–что понимать. За этими убийствами кроется что–то, значащее для тебя больше, чем золото. Я себе даже представить не могу, чтобы это могло быть.

— Власть, Лучо. Удивительная власть, — ответил ему Захарий и, сняв цепочку, с улыбкой протянул ее собеседнику. — Вот, хочешь, возьми.

— Нет уж, — категорически отказался солдат. — Мне достаточно денег. Деньги — это и есть власть. Чем больше денег, тем больше власти. Так уж устроен этот мир. А все остальное — ерунда. Только тебе, да еще десятку таких же полоумных, эти побрякушки и нужны. Так говоришь, нет у тебя ста монет? Жаль…

Когда Лучо ушел, Захарий вернул цепочку на место и стал, не спеша, приводить себя в порядок. Странная улыбка почти не сходила с его лица. Последние слова гостя не выходили у него из головы. Только сейчас бывший монах начал ощущать себя избранным. Но для полноты ощущений требовались более убедительные доказательства. Подходящий случай не заставил себя ждать. Как и следовало ожидать, Лучо не упустил возможности разжиться лишними деньгами и донес на Захария. Стоя у окна, бывший монах загодя услышал гул приближающейся толпы и с легкой дрожью в конечностях стал дожидаться ее появления.

В этот момент объявился еще один гость, давно не показывавшийся ему на глаза, хотя и находившийся постоянно где–то рядом.

— Пора сматываться отсюда. Сейчас они разорвут тебя в клочья, и не успеешь нарадоваться своей игрушкой. Пошли, так уж и быть, еще раз спасу твою глупую башку, — Гонза изо всех сил старался придерживаться привычной развязности, но дрожь в голосе выдавала его испуг. К тому же гном все время дергался, будто на него напали полчища блох.

Захарий даже не повернулся в его сторону. Инстинктивно прижав руку к груди, он продолжал смотреть в окно и загадочно ухмыляться.