Единственно верный - [37]

В свое время Аланзонская чума прокатилась по всему материку и выкосила несметное количество народа. Шани даже удивился тому, что государь в гневе сумел сравнить симптомы и сделать выводы.

— Сир, послушайте, — начал было он, но Луш продолжал бушевать, исходя такой нецензурщиной, что самый бывалый пиратский боцман, услышав ее, покраснел бы, как невинная девушка. Некоторое время Шани слушал призывы спустить с него кожу, посадить на бочку со взрыв-травой и растянуть на колесе вместе с архитекторшей, но такое развлечение ему довольно быстро надоело, и он сказал:

— Ну будет, будет. Не кричи.

Луш замер с открытым ртом, прервав на половине замысловатое проклятие. Некоторое время он хмуро стоял, сунув руки в карманы, и смотрел в сторону огромного гобелена с изображением охоты на диких зверей на Юге (за гобеленом, видимо, и скрывался в потайной нише арбалетчик, ожидая тайного знака, чтобы всадить болт в затылок шеф-инквизитору), а потом угрюмо сел в кресло и произнес:

— А как мне прикажешь не кричать? Ты предал меня. Знал ведь, что там зараза…

— А ты меня отравил, — мрачно парировал Шани. — Я мог бы и не оправиться.

— На все воля Заступника, — развел руками Луш. Шани криво усмехнулся, и пару минут они сидели молча. Шеф-инквизитор прекрасно знал характер государя: в сложных случаях он обыкновенно буйствовал, махал руками и топал ногами, матерно ругаясь при этом, но затем, когда бешенство проходило, он успокаивался и начинал говорить уже спокойно и разумно — особенно с нужными людьми. Я до сих пор жив, подумал Шани, значит, нужен. Тем более, вряд ли Шух не дал ему подробнейший отчет о несостоявшемся аресте.

— Ты хоть понимаешь, что это мор? — устало сказал Луш. В ящичке стола у него всегда хранилась собственноручно изготовленная наливка, вот и сейчас государь вынул темно-зеленую бутыль, стакан и вопросительно посмотрел на Шани. Тот отрицательно качнул головой, и государь с удовольствием осушил два стакана подряд в одиночку. — Строительство оцеплено, и это хорошо, дай Заступник, там все повымрут, и всё сойдет на нет, ну а ежели заразу по стране разнесут?

— Сир, в прошлом году на севере свирепствовал легочный жабс, — напомнил Шани. — Умерло около трех тысяч человек. Но, помнится, вы что-то не поднимали такую панику.

— Вы, ваша бдительность, видимо впадаете в ересь, — ехидно предположил государь. — Тогда храм во имя Заступника не строился. И ведьмы рядом не отирались и тем более не валялись по кроватям чиновников вашего уровня. Ну посмотрите, она же вам прямо во всем сознается! Или мне вас надо вашей работе учить? На костер ее — и никаких кровавых слез.

Он плеснул наливки в стакан и убрал бутыль.

— Сир, если вы так считаете, то мне остается только подчиниться, — спокойно произнес Шани. — Я сегодня же пошлю отряд на Сирые равнины, чтобы девицу Сур доставили сюда. А далее все по инквизиционному протоколу действий.

Это означало, что Дину подвергнут увещевательному допросу — для начала просто растянут на дыбе и станут зажимать суставы раскаленными клещами. Если она будет упорствовать и утверждать свою невиновность, то вывернутые суставы вправят, и начнется вторая степень: лишение сна и пытка водой и огнем. Отрицать свою вину Дина не станет, но насылание мора — слишком серьезное обвинение, чтобы обойтись без пыток, поэтому через вторую степень ей все-таки придется пройти. Весьма вероятно, что она не выживет, но в инквизиции работают лучшие врачи, так что до костра Дина все-таки дотянет.

— С ума последнего, что ли, спятил? — поинтересовался Луш. — В столицу ее тащить, а что если она заразу сюда принесет? Что делать станем, ваша бдительность?

— Тогда я готов выслушать ваши предложения, сир, — произнес Шани и добавил после паузы: — И выполнить их.

Луш с пару минут посидел молча, а потом произнес:

— Ну сам-то ты, конечно, туда не поедешь, — Шани утвердительно кивнул, и Луш продолжал: — А казнить ее на месте, как мне кажется, не совсем толково. Все-таки не на пол-монетки дело: пусть бы все увидели, чем грозит колдовство. Чтоб неповадно было.

— Тогда посадить ее в тюрьму на карантин, — предложил Шани, внимательно изучая переливы сиреневого в камне своего перстня. — Болезнь развивается быстро, мы сразу поймем, здорова ли девица Сур. Ну а если умрет, то на все, как вы сказали, воля Заступника.

Луш помолчал, задумчиво пощипывая бородавку на щеке. В его взгляде появилось что-то новое: он будто смотрел на Шани и удивлялся.

— Вот ведь ты хитрый жук, — уважительно произнес государь. — Неужели не жаль?

Шани вскинул голову и посмотрел на него с максимально невинным видом.

— А вам? — спросил он. Луш ухмыльнулся.

— Ну вот я и говорю: жук, — ответил он. — Ладно, готовь бумаги для ареста и отправляй туда группу захвата. А строительство будем продолжать, я сам подберу архитектора.

Шорох за портьерой дал понять, что арбалетчик опустил оружие. Шани кивнул и встал с кресла, намереваясь покинуть кабинет, но Луш окликнул его:

— Письмишко-то захвати.

Шани подчинился.

Потом, стоя на ступенях дворца в ожидании, когда подадут карету, он размышлял о симптомах заболевания. На уроках медицины в третьем классе им рассказывали о синтетических вирусах, и по описанию новая зараза очень была похожа на болезнь Штаубера, кажется — Шани помнил, что имя было немецким, но не был уверен в правильности написания, — но откуда бы ей тут взяться? Шани не боялся заболеть — в детстве все граждане Гармонии проходили вакцинацию, и блок прививок наверняка еще действовал, но что будет со всеми остальными, если вирус вырвется за санитарный кордон и пойдет гулять по Аальхарну? Подъехала карета; лохматый конопатый парнишка-загорянин, недавно назначенный ассистент в чине младшего инквизитора, соскочил с козел и послушно открыл перед шефом дверь. Шани устроился внутри и поманил ассистента.