Единственная любовь Казановы - [44]

— Вот уж неправда, — возразил Казанова, — вы прекрасно знаете, что я смотрел на вас, когда только смел: вокруг ведь столько любопытных глаз и сплетников! А потом — чего же вы хотите? Вы были такой холодной и далекой, как усопшая королева, высеченная из алебастра…

— Вы в самом деле так думаете? — Донна Джульетта улыбнулась. — Значит, я умею актерствовать лучше, чем полагала.

— И разве вы не вынуждали меня тоже актерствовать? — пожаловался Казанова. — Я вынужден был вести себя, как деревенский священник, тогда как…

— Кстати, аббат, — прервала она его, — как эта сцена сочетается с сутаной, которую вы должны бы носить?

— Да я ее выброшу к черту за один ваш поцелуй.

— Поцелуй?! А еще чего вы потребуете, дон Джакомо?

— Снимите маску.

— Зачем?

— Чтобы я мог поцеловать вас, а затем показать, что будет дальше.

— Говорят, вы распутник.

— А вы ожидали, что я девственник?

— Вы и со мной поступите так же вероломно, как поступали с другими.

— Ах, дайте мне возможность доказать обратное!

Время для препирательств кончилось, ибо маска была снята. Казанова схватил донну Джульетту в объятия и — по его словам — «запечатлел на ее прелестных губках, нежных, как роза, страстный поцелуй, который она наиблагосклоннейше приняла».

Минуты бежали в обрывистых восклицаниях и новых встречах губ. Цоканье копыт слышалось все ближе и ближе, грохот железных подков пронесся мимо дворца и быстро заглох, перекрытый оглушительными криками толпы. Двое, сидевшие на краешке кровати, казалось, даже и не слышали всего этого шума, и лошади, под предлогом любования которыми, во всяком случае, донна Джульетта находилась здесь (хотя это и не объясняло, почему она сидела на кровати), пронеслись мимо, а она даже и не попыталась взглянуть на бега. Вскоре руки Казановы, став смелее, встретили на своем пути лишь обычное препятствие — белый лиф крестьянского платья и черный корсет, обнажившие округлые сокровища, которые они должны были бы скрывать, и красную юбку, которая поднялась много выше колен донны Джульетты…

Казанова кинулся к окну, чтобы закрыть ставни и помешать любопытному оку из верхних окон дворца, расположенного на другой стороне Корсо, заглянуть в комнату. Толпа мальчишек и юнцов, с гиканьем и криками мчавшиеся за лошадьми, уже исчезла из вида. По улице снова поехали кареты и возобновилась битва конфетти. Держась за крюк ставни, Казанова взглянул вниз, и в поле его зрения попало лицо молодой женщины в одной из медленно двигавшихся карет. Она сняла маску, и сопровождавший ее мужчина помогал вытряхнуть конфетти из ее черных волос. Она смеялась, но смех сменился выражением удивления и удовольствия, когда она узнала того, кто глядел на нее из окна. А Казанова смотрел ей вслед и, с трудом веря своим глазам, увидел, как она прижала палец к губам, словно предупреждая его быть осторожнее, а потом незаметно для своего спутника дважды поманила, предлагая следовать за ней. Диким, хриплым голосом Казанова выкрикнул одно слово: «Анриетта!» — и выскочил из комнаты, оставив на своей кровати полуголую красавицу, которая из женщины, готовой стать его любовницей, в одну секунду превратилась в злейшего его врага.

ЧАСТЬ II

«Lom ро far е die in pensar

E vega quelo che li po inchiontrar».

«Человек может в мыслях совершить поступок и высказаться, и увидеть, к чему это приведет».

Иными словами: посмотри вокруг, а потом прыгай.

Надпись на стене собора Св. Марка в Венеции

1

Когда Казанова по мановению руки одной женщины бросил другую, ту, что уже держал в объятиях, он совершил нечто весьма оригинальное, но, как ни странно, соответствующее его темпераменту. Это был интересный момент в его жизни. Конечно, успех, каким Казанова пользовался у женщин, во многом объяснялся тем, что он способен был воспылать ярким чувством и с неуемной энергией следовать влечению. Люди, казалось, считали, что человек, обладающий таким великолепным «аппетитом», имеет право его удовлетворять. Те, кто готов заплатить почти любую цену за минутное наслаждение, обычно добиваются своего.

Одна из любимых шуток природы, которые она никогда не устает выкидывать, состоит в том, что она способна заставить двух людей забыть ради нескольких минут восторга в объятиях друг друга о возможной или вероятной награде, ожидающей человека в итоге многомесячных или многолетних стараний и самовоздержания.

Но в данной сложной ситуации это уже произошло до того, как Казанова выглянул из окна и увидел Анриетту… Люди, даже многоопытные, всегда думают, что могут удержать втайне любовную интрижку, потому что хотят удержать ее втайне, — так желаемое торжествует над здравым смыслом и опытом. Собственно, сторонние наблюдатели порою узнают о том, что человек влюбился, еще до самой жертвы, и, уж во всяком случае, наивно было со стороны Джульетты и Джакомо воображать, будто хитрые и высокоумудренные в вопросах пола итальянские слуги так ничего и не узнают о том, что происходило между ними. Когда наша пара вошла на цыпочках в спальню Казановы, донна Джульетта тем самым нанесла непоправимый удар своей репутации в глазах Аквавивы и его окружения, а Казанова уничтожил все, что надеялся выиграть за месяцы воздержания.