Единорог Эвдорика - [19]

– Клея обойдется тебе минимум в пятьдесят марок…

– Пятьдесят! Боже милостивый, это же абсурд! Я оценил бы ее в…

– Не дерзи мне, щенок! Ты ничего не смыслишь в собаках…

После бурного спора Эвдорик сбил цену до тридцати марок, хотя и эта сумма показалась ему чрезмерной. Несколько дней спустя он отправился в путь, поместив клетку с собакой в багажное отделение кареты. Через семь дней Эвдорик, правивший каретой попеременно со своим помощником Жилло, въехал в Согамбриум.

В столице империи Эвдорик до этого побывал лишь однажды, еще ребенком. По сравнению с ней Кромниц смотрелся небольшим городком, а Зургау и вовсе деревней. Черепичные крыши домов тянулись бесконечно, как морские волны.

Увидев снующие по узким улицам толпы прохожих, Эвдорик ощутил себя не в своей тарелке. Столичные моды сильно отличались от провинциальных. Мужчины щеголяли в узких туфлях с загнутыми вверх носками, которые ниже колена пристегивались к ноге владельца ремешком, а женщины носили конические шляпы в ярд длиной. Казалось, каждый куда-то спешит. Даже столичный диалект и тот оказался ему не совсем понятен. Согамбрианцы укорачивали слова, пропускали целые слоги и почти не употребляли старомодные, но привычные Эвдорику «ты» и «тебе».

Сняв комнаты в гостинице средней паршивости, Эвдорик оставил карету и вещи на попечение Жилло, а сам, ведя на поводке собаку, отправился под моросящим дождиком к дворцу архидюка, стараясь примечать все на своем пути, но при этом не слишком заметно пялиться по сторонам, разевать от удивления рот и вертеть головой.

Дворец, облицованный по последней моде резными каменными плитками, примыкал к собору Божественной Двоицы. Эвдорик приобрел достаточно опыта при дворе своего сюзерена, короля Валдхелма Третьего Локаннского, и знал, что его ожидает во дворце: бесконечные задержки, сокращаемые лишь бесконечным подмазыванием придворных. Благодаря этой стратегии Эвдорик добился аудиенции у архидюка уже на второй день.

– Прелестное животное, – сказал, почесывая голову гончей, архидюк Рольганг – толстяк с глубоко посаженными и проницательными глазками-бусинками, облаченный в золотисто-пурпурные сериканские шелка. – Расскажите-ка мне, сэр Эвдорик, об этой затее с пассажирскими каретами.

Эвдорик поведал о том, как во время своего путешествия в Патению обнаружил там регулярное каретное сообщение, неизвестное пока в Империи. Как возвратился с этой идеей домой в Ардуэн, расположенный в баронстве Зургау, графстве Треверия, королевстве Локания, и как стал владельцем кареты патенской конструкции, сработанной тамошними мастерами.

– Это следует обдумать, – сказал архидюк. – Я предвижу некоторые последствия этой затеи, которые могут оказаться не по душе властям. Преступники могут скрыться на вашей карете от правосудия. Банкроты, утаив свою неплатежеспособность, могут основать новое дело в другом месте. А тайные агитаторы начнут шнырять по стране, распространяя недовольство и сея смуту среди черни.

– Но с другой стороны, ваше высочество, – заметил Эвдорик, – если дело начнет процветать, его можно будет когда-нибудь обложить налогом.

Глаза-бусинки вспыхнули.

– Ага, молодой человек! Вы умеете попадать в самую точку! Если учесть это обстоятельство, то я уверен, что его императорское величество не станет возражать против вашей затеи. Вот что я вам скажу. Завтра в десять у его императорского величества прием. Будьте во дворце с этим пропуском, и я представлю вас моему брату-императору.

Покинув дворец на крыльях неожиданно подвалившей удачи, Эвдорик даже стал подумывать о покупке нового модного платья, хотя его скуповатая натура и запротестовала при одной мысли о покупке нового наряда, когда его нынешнее лучшее одеяние еще не сносилась. В конечном итоге он решил, что произведет более благоприятное впечатление в облике опрятного честного провинциала, чем жалкой имитации столичного щеголя.

* * *

На следующее утро подтянутый, неулыбчивый и серьезный, одетый в строгое коричневое с черным платье, Эвдорик стоял в одной шеренге с полусотней других дворян империи. Император Торар Девятый и его брат медленно продвигались вдоль них, а придворный чиновник представлял:

– Ваше императорское величество, позвольте представить вам барона Гатолфа Дринского, сражавшегося в императорских войсках при подавлении последнего бунта в Авионе. Сейчас он занят реконструкцией своего поместья, а также рытьем и осушкой новой польдеры.

– Прекрасно, милорд Дринский! – воскликнул император. – Мы должны показать нашим обманутым подданным, подбитым к бунту мерзкими агитаторами, что мы их любим, несмотря ни на что.

Торар оказался высок, худ и сутул, с седой козлиной бородкой, прикрывал лысину париком и говорил скрипучим голосом. На его черном одеянии сверкали два усыпанных драгоценными камнями ордена.

– Ваше императорское величество, – произнес чиновник, – это сэр Эвдорик Дамбертсон из Ардуэна. Он начал регулярное каретное сообщение между Зургау и Кромницем.

– Это тот самый, о котором я говорил, – вставил архидюк.

– А, сэр Эвдорик! – проскрипел император. – Нам доложили о вашем предприятии. Мы желаем ему успехов. Но… не тот ли вы Эвдорик, что убил дракона в Патении, а потом сражался с огромным пауком в лесу у Димшоу?