Эдгар По. Сумрачный гений - [167]

       Светил в мирозданье

Зажглось мое сердце

       Сиянием Анни,

Его озаряет

       Любовь моей Анни,

И память о свете

       В очах моей Анни.[410]

ФИНАЛ ИСТОРИИ

Последнее путешествие. 1849

От слухов и сплетен, что множились вокруг его имени в связи с последними событиями, По укрылся в Фордхэме. Он «зализывал раны», и миссис Клемм, его «Мадди», помогала в этом. Он, видимо, совсем не сожалел, что его отношения с миссис Уитмен закончились столь плачевным образом. Напротив, испытывал изрядное облегчение. В двадцатых числах января он писал в Лоуэлл «своей» Анни:

«Верная Анни! Как буду я всегда благодарен Богу за то, что Он дал мне, во всех моих превратностях, такого верного, такого красивого друга! Я был глубоко ранен… и, однако же, предвидел почти все… Из глубины моего сердца я прощаю ей [Уитмен] все и простил бы ей еще более…»

Он был уверен, что Анни «на его стороне», и обещал, что никогда больше не совершит подобной ошибки:

«От этого дня впредь я избегаю чумного общества литературных женщин. Это бессердечная, противоестественная, ядовитая, бесчестная шайка, без какого-либо руководящего принципа, кроме безудержного самопочитания. Миссис Осгуд есть единственное исключение, которое я знаю…»

Он убеждал, что впредь не будет так остро реагировать на мнение «общества»:

«На самом деле, Анни, я начинаю быть более мудрым и не беспокоюсь более столь много, как делал это раньше, о мнениях людей, каковых я вижу собственными моими глазами…»

Но был уверен, что с ним обошлись несправедливо. Он беден, а «быть бедным значит быть негодяем».

Следовательно: «Я должен сделаться богатым. Тогда все будет хорошо».

Из переписки, что он активно вел в эти первые месяцы 1849 года, ясно и другое: он испытывал радость — радость возвращения к литературному труду. Если мы окинем взором прошедшие два года, то увидим, что в творческом смысле они прошли во многом впустую. Он написал удивительно — непозволительно — мало. Правда, среди созданного была «Эврика», был написан «Улялюм», сочинены первые строки «Колоколов». Но в основном то, что появлялось на страницах газет и журналов, — все это были старые тексты, в лучшем случае — переработки. Теперь ситуация явно изменилась. Он воспрянул и с радостью делился с Анни:

«Я так деятелен теперь и чувствую столько энергии. Приглашения писать сыплются на меня каждый день. За последнюю неделю у меня было два предложения из Бостона. Вчера я послал статью в American Review, о „Критиках и критике“. Не так давно я отправил в Metropolitan очерк под названием „Коттедж Лэндора“: там есть нечто об Анни, появится это, как я думаю, в мартовском номере. В Южный литературный вестник я послал пятьдесят страниц „Заметок на полях“, по пяти страниц на каждый месяц в текущем году. Я прочно договорился также с каждым журналом в Америке (кроме National Питерсона), включая один цинциннатский журнал, называемый The Gentlemen’s. Таким образом, вы видите, что мне нужно только твердо держаться в бодром настроении, чтобы выйти из всех моих денежных затруднений. Наименьшая цена, которую я получаю, это 5 долларов за „страницу Грэма“, и я легко могу средним счетом написать 1 ½ страницы в день, то есть заработать 7 ½ долларов. Как только денежные переводы придут, я выйду из затруднения»[411].

В феврале он с энтузиазмом пишет своему давнему другу Фр. Томасу — в ответ на письмо, в котором тот сообщал, что оставил чиновную должность и «вернулся в литературу»:

«Исключительно рад, что ты снова вернулся на верную стезю — в сферу „изящной словесности“. Что бы ни говорили, но, в конце концов, Томас, Литература — самая благородная из профессий. Пожалуй, это единственное занятие, достойное мужчины. Что до меня, ничто с этого пути меня не свернет. Я буду литератором — пусть самым обыкновенным — всю свою жизнь… Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что ничего из того, чем дорожит человек, посвятивший себя литературе — в особенности поэт, — нельзя купить ни за какие деньги? Любовь, слава, интеллект, ощущение собственной силы, упоительное чувство прекрасного, вольный простор небес, упражнения для тела и ума, дающие физическое и нравственное здоровье, — вот и все, что, собственно, необходимо поэту».

Судя по всему, в тот момент он считал, что все это у него есть или, во всяком случае, существует надежда приобрести это в будущем.

Работает он очень активно: сочиняет стихи, прозу, пишет литературные обзоры, литературно-критические статьи, продолжает «Маргиналии».

1849 год начался в Америке с тяжелого приступа «золотой лихорадки». В предыдущем году в Калифорнии открыли богатые залежи золота. По информации из газет (естественно, непроверенной!), получалось, что самородки буквально валяются под ногами — только успевай подбирать! И люди — тысячами, десятками тысяч — снимались с насиженных мест и устремлялись в «златокипящую», только недавно ставшую американской, провинцию. Теперь в американской периодике не было темы важнее Калифорнии. Естественно, По не мог пройти мимо этого и не придумать новое «надувательство», в чем, как мы помним из «Истории с воздушным шаром», был весьма искушен.