Эдем-2160 - [57]

— Кто такой? Зачем явился? – лениво поинтересовался дозорный, не теряя, однако рук Луиджи из виду.

Еще двое таких же, как и этот, стражей тихо вышли из подлеска и отобрали у Луиджи самодельный нож и автомат. Итальянец не сопротивлялся: все равно он шел к Феррари, а раз он свой, то вещи вернут. Возможно, вернут, поправил себя беглец.

— Я иду к Гато. Будьте так любезны, проводите меня к нему.

Луиджи постарался, чтобы его речь прозвучала не слишком язвительно, и хмурый здоровяк, оценив усилия итальянца, хмыкнул и отпустил его вперед по дороге. Сам он пошел сзади, побрякивая оружием. Еще один человек остался в лесу, не выставляясь на показ. Луиджи видел только изредка, как покачиваются ветки.

В просвет между одинокой сосной и скалой, за которой она скрывалась от ветра, проглянули полуразрушенные здания. Куполообразные конструкции, местами обвалившиеся и поросшие цепким плющем, частью уже лежали в тени невысоких холмов. Даже Луиджи, не так часто посещавший церковь, узнал в них очертания древних храмов, стоявших здесь до войны.

Когда-то здесь был город, называвшийся Римом, и жила процветающая страна, которая могла бы стать для него родиной, но не стала. Не стала потому, что канула в лету. Каирский кризис, поначалу ничем не отличавшийся от десятка подобных ему, закончился ядерной войной. Да, это не была всепоглощающая огненная стихия, но и того, что случилось, с лихвой хватило, чтобы от Италии и Южной Греции остались одни радиоактивные воспоминания.

Луиджи вздохнул. Те немногие крохи итальянской нации, что еще жили в Европе, обрели вторую родину в Новой Украине, Испании и Франции. "Малая Италия" – Корсика – осталась единственным местом на земном шаре, где итальянцы все еще составляли большинство.

Иногда Луиджи ловил себя на мысли, что готов растерзать все человечество. Но это бывало только тогда, когда он вспоминал рассказы матери. На самом деле Италия для него была пустым звуком, все, что он знал – продутые всеми ветрами и высушенные немилосердным солнцем пустоши и овраги, поросшие дерном и шелудивым криволесьем. Это была его Италия. По молодости, в ярости и тяжелом запое он зарезал непонравившегося ему араба. Луиджи помнил, как кричал что-то об убийцах нации. А потом было бегство и первая отсидка, после которой он вернулся другим человеком. Мать в живых он уже не застал.

За размышлениями Луиджи не заметил, как их компания добралась до хорошо сохранившейся части погибшего города. Здесь еще были улицы, а некоторые дома показывали облезлые, но все еще красивые фасады. Вероятно "коты" использовали часть из них под жилище и старались сохранить внешний вид зданий. Кроме того, в трущобах жили и бродяги.

Впереди возвышался еще один купол, по краю которого проросли небольшие искореженные ветром и пыльными бурями деревца: из распахнутых настежь дверей слышался нестройный рев голосов, хохот, крики, ругань и хриплые звуки музыки. "Проводник" заметно оживился и прибавил шагу, подтолкнув Луиджи стволом в спину. Итальянец споткнулся, но огрызаться не стал. Финал пути был близко, и он чувствовал себя великолепно.

Полумрак под сводами рассеивали факелы, развешанные на стенах, и многочисленные костры, разложенные прямо на каменном, мозаичном полу. У дальней стены, там где крыша обвалилась, пол просел и образовалась огромная, маслянистая лужа. От нее пахло прелью. В центре зала стоял длинный стол, накрытый красной тканью, а во главе его возвышался трон, иначе назвать это сооружение было нельзя.

Огромное кресло, под которое подложили стертые покрышки и накрыли сверху той же красной тканью, было украшено черепами, судя по всему кошек. На спинке кресла был укреплен череп льва в вечном оскале. Среди всего этого варварства, положив ноги на край стола, сидел рослый мужчина в похожем кожано-клепаном одеянии, что и все присутствующие. Он первым заметил вошедших и поманил их пальцем. Когда Луиджи и его молчаливый сопровождающий подошли к "трону", за спиной Гато Феррари выросли узколобые телохранители, поигрывавшие бицепсами.

— Кого я вижу! – наигранно-весело взревел Гато, перекрывая хрипы магнитофона. – Мой дорогой Луиджи! Мой потерявшийся Кано!

Итальянец улыбнулся в ответ: раз Гато сам его помнит, то опасаться больше нечего. Шум вокруг поутих, и все с интересом прислушались к происходящему у "трона".

— Дорогие друзья! Братья-коты! Наши ряды пополнились еще одним соратником, – Гато взгромоздился на подлокотники сиденья и отвесил шутовской поклон в сторону Луиджи. – Это мой старый боевой товарищ. Я знаю его с малых лет. Мы с ним изъездили не один километр дорог этой забытой Богом и Дьяволом страны.

Феррари воздел руки к обветшалому потолку и пьяная аудитория разразилась дружным гоготом над корявой остротой вожака. Луиджи ухмыльнулся.

— Причастись и влейся в наше братство, – Гато, спрыгнув на пол, обхватил итальянца за плечи и потянул к столу. – Кубок!

Мгновенно на столе возник богато инкрустированный, тяжелый потир, и чья-то рука щедро плеснула туда густого как кровь вина.

— Пей! – приказал Феррари.

Луиджи подчинился и поднес чашу ко рту. Вино было приятным на вкус и очень старым. Гато звучно хлопнул друга ладонью по спине, и пьяная оргия продолжилась с прежним размахом.