Эдельвейсы растут на скалах - [5]
Кажется, совсем недавно сменил вылинявшие курсантские погоны на новенькие, горящие золотом, лейтенантские, приехал к родителям в гости. На дворе небывалая для последних дней августа жара. Я иду на речку. И вдруг:
— Макар, ты куда это разогнался?
Знакомый голос… Оглянулся — Дина, одноклассница. Она всплеснула руками:
— Надо же, офицер!.. Привет. Надолго приехал?
— Привет. А ты тоже изменилась.
— В худшую сторону? — спросила она кокетливо, наматывая на палец кончик шелковистого светлого локона.
Я воспользовался легкомысленным вопросом и, отступив на шаг, стал откровенно разглядывать девушку, заставив ее покраснеть. Сам я тоже смутился, хотя и строил из себя бывалого. Она повзрослела и стала очень красива. Поэтому быть, как прежде, просто одноклассниками мы почему-то уже не могли… В школе она носила косы с неизменными белыми бантами. Эти банты я помню с первого класса. Пожалуй, нет на свете мальчишки, который не дергал бы девчонок за косы и не развязывал им банты, и нет девчонки, которая не страдала бы за свои косы… Дина тогда догоняла меня и в отместку колотила кулачками по спине, по голове. А однажды вцепилась мне в волосы и давай их безбожно драть. Я заорал: «Больно»! — «А мне, думаешь, не больно? Не больно?» — твердила она. Отучила.
Сейчас бантов нет. Густые светлые волосы почти до пояса, они вольно струятся по плечам, по груди.
Наверно, и я за три года изменился — и она, должно быть, тоже удивляется, украдкой рассматривает меня, сравнивает с тем — десятиклассником…
От этой мысли стало очень приятно. И немного грустно: мы становимся совсем взрослыми. И чем больше взрослеем, тем быстрее почему-то бежит время…
— Умм… я бы не сказал, что в худшую, — наконец ответил я.
Дине это было очень лестно, но она поспешила переменить тему, от греха подальше:
— В школу не заходил?
— Нет еще. А кто из наших здесь?
— На каникулы многие приезжали. Но почти все уже разъехались. Приходи на танцы. Там, может, встретишь кого-нибудь.
— А ты сейчас откуда?
— С работы. Суббота, короткий день.
— А кем работаешь?
— Секретарем в сельпо.
— Где ты в прошлом году была в это время?
— Ездила поступать… На следующий год еще попытаюсь. Если не поступлю, уеду куда-нибудь…
Духота стояла невыносимая. Я предложил пойти искупаться. Когда-то у нас было традицией в последний день учебного года с последнего урока удирать всем классом на речку.
Мы ушли подальше, чтобы не слышать визга «пескарей» — пацанвы, кишащей и в воде и на песке. Облюбовали широкий спокойный плес. Сверху вода была теплая, нежная, как парное молоко, а чуть глубже — холодная. Мы нарвали два больших снопа куги, легли на них, как на понтон, и отдались почти незаметному течению. Куга под нами прогнулась, и мы лежали в этом ложе, невольно прижимаясь друг к другу. Плыли молча и, чтобы скрыть охватившую нас робость и скованность, с серьезным видом вглядывались в никуда. Кругом стояла такая тишина, какая бывает только на пустынной реке. Над головой легкое, вылинявшее от жары небо без единого облачка, сквозь стебли куги приятно щекочет вода.
— Какая тишина, — прервал я молчание. — Как на границе. Пойдешь в дозор — ночь, горы, лес. И тихо-тихо. Только здесь тишина какая-то ленивая. Благодушная. А там — строгая.
Дина повернула ко мне лицо и как-то странно поглядела.
— Что ты так смотришь?
— Завидую!.. Почему я не родилась мальчишкой?
Лицо ее сделалось упрямым.
— Но я все равно… Уеду куда-нибудь в Сибирь на стройку. Или пойду в стюардессы. Или в торговый флот.
— Кем?
— Радисткой. Или хотя бы поваром. Двоюродная сестренка плавает на сейнере буфетчицей. Уже побывала в Италии, в Египте, заходили на Берег Слоновой Кости. Сувениров навезла! Вот это, я понимаю, романтика!
— А ты знаешь, что романтичное только на первый взгляд кажется голубым и зеленым? Миклухо-Маклай у папуасов — романтично? А на самом деле его романтика состояла из тропической лихорадки, незаживающих язв и перспективы быть съеденным дикарями. Или Колумб: солонина в бочках, протухшая вода да цинга. Вблизи романтика — это будни. Согласно закону: чем романтичней, тем однообразней будни. Поэтому часто людям, вкусившим этой самой романтики, самое романтичное — это должность секретаря в сельпо и баня с парной, работающая без выходных. И тогда в тысячу первый раз рождается афоризм: «С меня хватит романтики».
— Макар, не надо меня пугать. — Наш диалог неожиданно стал обрастать колючками. — Я тебе не Надя Топоркова. В торговый техникум я бы давно могла поступить.
Дина напомнила о Наде Топорковой, и в памяти моей промелькнули, словно кадры кинохроники, события, о которых я не любил вспоминать…
…Дружили мы с Надей с детства. У Топорковых меня принимали, как родного сына. Через нас, детей, подружились и родители. Между семьями были уже почти родственные отношения. Для всего села наш будущий брак считался вопросом решенным.
…Окончен десятый класс. Я поехал поступать в пограничное училище, Надя — в Одессу, в медицинский. Писала, что в институт не прошла, поступила в торговый техникум.
После первого курса приехал домой в отпуск. Вечером — скорей на танцы, повидаться с одноклассниками. И повидался… Там была Надя. С мужем. Мы приехали в один день.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.