Эдельвейсы растут на скалах - [3]

Шрифт
Интервал

— Доктор, а нельзя отделаться таблетками или какими-нибудь припарками?

— Боюсь, что нет.

— По правде сказать, не хотелось бы, чтобы долбили голову. Но что поделаешь? Начальству виднее.

— Оперировать будут на надпочечниках, они у вас, по-видимому, увеличились.

— Вот так штука! Болит голова, а резать будут почки…

— Не почки, а надпочечники. Это возле почек вот такие, — врач показал фалангу мизинца, — небольшие железы. Это они слишком много гормонов вырабатывают.

«Надо же, какие мудреные детали во мне, а я и не знал».

— Мы написали запрос в Москву, в Институт экспериментальной эндокринологии. Это все, чем мы можем вам помочь. Рады бы, да… — И врач беспомощно развел руками.

Прошел месяц, а из Москвы никакого ответа.

Меня выписали из больницы, направили на ВТЭК — там дали инвалидность второй группы… Да, никому не дано знать, что ждет тебя завтра, через пять минут. В жизни, бывает, средь ясного неба гремит гром… Еще на заставе я как-то спросил у своего командира, почему, собственно, год службы нам засчитывается за полтора. Служить-то все равно, как медному котелку, до определенного возраста, пусть хоть год за десять идет.

— А вот пойдешь на пенсию, тогда стаж будет считаться не календарный, а за год — полтора, — пояснил начальник заставы.

Помню, я тогда только свистнул: для меня в то время понятие о пенсии связывалось с далекой и потому казавшейся невозможной старостью: я — дедушка, окруженный внуками!.. Ну и ну… Мне, только-только разменявшему третий десяток, такая картина представлялась дикой.

И вдруг колесо жизни так вильнуло, что не прошло и трех лет, а я уже на пенсии…

Вызов в Институт экспериментальной эндокринологии пришел через полгода. Здесь для начала меня повели в конференц-зал. Профессор, высокая женщина с властным выражением лица, стала задавать вопросы:

— Сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Вы всегда были таким полным?

— Худым никогда не был, но за последние полгода очень прибавил в весе.

— Воды много пьете?

— Да… Иногда просто не могу напиться. Особенно к вечеру.

Она поворачивала меня то одним, то другим боком и поясняла аудитории:

— Посмотрите: типичный, наглядно выраженный «Кушинг»: лицо лунообразное, жировые отложения на туловище, шее, голове, а конечности худые… У вас руки были толще?

— Да. У меня были сильные руки — двухпудовыми гирями я играл, как мячиками.

— Вы кто по профессии?

— Не знаю, что и ответить… Окончил пограничное училище, служил на заставе. Когда давление повысилось, был уволен из армии. Окончил техническое училище, стал работать машинистом крана, поступил в институт и вот…

— Когда же вы все успели?

— Очень просто: после десятилетки — в училище, потом — граница. Я и жениться успел!

— Ничего, не отчаивайтесь, мы вас вылечим. — Кому-то кивнула: — Госпитализировать.

Меня привели в палату. В палате всего три койки. У двери умывальник. Над ним большое зеркало. На окнах белые полотняные шторы.

Соседи были на месте, только что пришли с обеда. Познакомились. Один был, видимо, уже пенсионер, полный, сутулый, с мешками под глазами, с астматической одышкой. Мне понравились его глаза: внимательные, доброжелательные.

Другим соседом был Володя, молоденький парнишка, очень веселый, и фамилия у него веселая: Боровиков. Он сразу стал вводить меня в курс. Потом показал фотокарточку:

— Вот каким я был до операции. Толще вас! — и засмеялся, не в силах сдержать радость. С фотокарточки смотрел страшно толстый человек. Возраст определить невозможно. Сравниваю с оригиналом — ничего общего между физиономией с поросячьими глазками, тупо смотрящими с фотокарточки, и — скуластым, ушастым, сияющим лицом Володи. Ему шестнадцатый год. Стройный, гибкий парнишка. «Надо же!..» — у меня в голове не укладывалось, что это — один и тот же человек.

— И не верится даже, что все это было со мной, — говорил Володя. — А тогда думал, что никогда уже не стану, как все люди. Домой приехал уже худым. Постучался. Мама вышла и спрашивает: «Тебе кого?» Не узнала сначала… Я не написал, что приеду, хотел неожиданно… обрадовать… — Володя замолчал. Он улыбался, а в глазах были слезы…

Я представил, как сам приезжаю домой, еще не совсем окрепший, зато похудевший… Своим ключом открываю дверь. В первое мгновенье жена не верит, что это я… Она будет рада, наверное, больше, чем я сам. Как испугала ее эта болезнь!..

— Пошли в хирургическое, сегодня Витьку Медынцева оперировали. Узнаем, как его дела, — предложил Володя.

— А разве можно?

Володя посмотрел на меня, как на младшего братишку, которому все нужно объяснять.

— Конечно, можно. Я обещал наведываться. Недавно он день рождения отмечал. Угощал конфетами. Ему пятнадцать исполнилось.

В послеоперационную палату Володя вошел, как к себе домой.

У кровати, поблескивая стеклами очков в золоченой оправе, высокая молодая врач манипулировала с системой колбочек и резиновых трубочек, смонтированных на металлической стойке. На самом верху системы закреплена стеклянная банка с прозрачной жидкостью.

— Здравствуйте, Алла Израилевна, — весело сказал Боровиков.

— Привет, Вова, привет, — поздоровалась она как с ровней. — Что, с сончаса сбежали?


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.