Эдельвейсы — не только цветы - [2]
Звякнула канистра. Мимо, мелкими шажками, прошел человек в плаще. Еще немного — и рядом… гитлеровец. Донцов чуть подался вперед и с размаху опустил приклад на голову фашиста. Тот даже не вскрикнул. Человек в плаще кинулся в одну, затем в другую сторону, наконец, побежал к изгороди. Попробовал перескочить через нее, да зацепился, забарахтался на проволоке.
А солдату нельзя медлить. Чиркнул спичкой, и огонь сразу охватил бочки, полез по стенкам цистерны.
Отбежав к опушке, Донцов остановился, опасаясь, что пламя может погаснуть. Но столб огня разрастался, тянулся ввысь. Ударил взрыв.
Вслушиваясь в гул пламени, Степан замер: и страшно ему, и радостно: «Ни капли горючего врагу! Ни капли!»
После частых, почти непрерывных боев во взводе Головени осталось всего-навсего двое рядовых и один сержант. Еще там, на Дону, погибли командиры расчетов Дроздов и Неревяткин, не стало наводчика Крупени, заряжающего Григоряна… Погибли многие.
Нет уже пулеметно-артиллерийского батальона. Отступление влекло за собой большие потери: то тут, то там оставались раненые, неспособные двигаться. Крестьяне подбирали их во ржи, в лесочках, укрывали на чердаках, в подвалах. Лечили, как умели.
Вечным сном спали убитые — кто в степи, кто в селении, а кого, подхватив на переправе, унесли в море мутные донские волны.
Уцелевшие продолжали отступать. Враг наседал, стремился окружить, встречал десантами, бомбил, обстреливал с воздуха. Но советские воины, закрепившись где-нибудь в роще, овраге или станице, подстерегали фашистов и с ожесточением истребляли их.
Так было и вчера на Кубани. Чтобы дать возможность переправиться обозам и раненым, Головеня организовал оборону. Молодой, с еле пробившимися усиками, он стоял на дороге и, встречая солдат, отставших от своих частей, направлял их за насыпь. Никто не ставил перед ним этой задачи, он сам взял ее на себя. Поступил так, как велела совесть.
Стуча топорами, солдаты долго возились с поврежденным паромом. Чинили. Только с наступлением темноты погрузили первую группу раненых. Но едва паром медленно отвалил от берега, как в воздухе загудели самолеты. Над рекой повисли долго не гаснущие ракеты. Одна из бомб упала рядом с паромом: люди, кони, повозки валились в воду. С насыпи застрочили пулеметы. Откуда-то справа ударили зенитки.
Сбросив бомбы, самолеты улетели. Гроза, казалось, миновала, и можно переправляться. Но не тут-то было! Начался артиллерийский обстрел. Через каждые пять-шесть минут разрывались снаряды. Огонь подавлял психику, выматывал нервы. И никто не мог сказать, когда он кончится.
— На всю ночь завел, сволочь, — бубнил, подбираясь к парому, низкорослый солдат.
— Не бойся. Побрешет кобель да перестанет, — отозвался линейный.
В ответ еще угрюмее:
— Не поспеем до свету, накроет, как кошка мышку… Вить оно повозок сколько… А людей!..
— Чего хныкаешь-то?
— Не хныкаю, а правду говорю. Двинет фриц, вот и запляшешь тут без патронов… Быстрей надо.
— Э-э, постой. Да ты, я вижу, хлюст, — спохватился линейный. — Разговоры разные говоришь, а сам бочком, бочком да все ближе к парому… А ну, отойди!.. Отойди назад, говорю! Ты что, не видишь: сперва раненых!..
Говорун, пытавшийся «проскочить», неохотно повернулся, побрел в сторону, бурча себе под нос.
Двое солдат по канату перебрались на паром, застрявший на середине, и погнали его обратно.
— Живее там! — покрикивали на них с берега. — Заснули, что ли?
Бойцы, обливаясь потом, нажимали, но паром еле двигался, будто и вовсе стоял на месте.
А когда наконец причалил и к нему потянулись люди, позади, в обозе, тяжело рванул вражеский снаряд. Заржали, вставая на дыбы, кони. Застонали раненые. Брички цеплялись одна за другую. Ездовые ругались, усиливая сумятицу. Река и насыпь не давали возможности разъехаться, выйти из-под обстрела.
Перегруженный паром все же отчалил, поплыл. Вскоре с той стороны донеслись выкрики, топот, поскрипывание повозок. Сотни людей, напряженно следившие за переправой, облегченно вздохнули:
— Дошел-таки!
И еще не один раз возвращался неуклюжий паром. Люди устремлялись к нему. Те, кто был здоров, уступали дорогу бричкам с ранеными, поднимая их за колеса, заносили на помост.
К рассвету на берегу не осталось ни одной повозки. Лишь за насыпью все еще лежали бойцы. Лейтенант Головеня объявил, что оборона снимается. Спокойный, чуть сутулый, он первым спустился вниз. Солдаты поспешили за ним. Многих лейтенант не знал, не успел даже рассмотреть в лицо, и все же часы обороны как-то сблизили их. Этому помогло и то, что среди державших оборону находились подчиненные Головени — сержант Жуков и рядовой Пруидзе. Они, конечно, успели шепнуть тому-другому, что их командир — стоящий парень. А ничто так не укрепляет веру в командира, как простое, от души сказанное о нем, солдатское слово.
Лейтенант последним вошел на мокрый настил парома, втиснулся между Пруидзе и Жуковым и подал команду отчаливать. Десятки рук потянулись к канату: надо было спешить, пока не рассвело. Паром поплыл, ускоряя ход, и чей-то слабенький тенорок начал вторить рывкам людей:
— Раз-два, взяли! Еще раз, взяли!
Тенорок придавал сил, звал вперед. Солдаты едва успевали перехватывать руки — толстый канат стремительно ускользал назад. И вдруг громовый разрыв всколыхнул воздух, взметнул вверх тонны воды. Кто-то вскрикнул от боли. Паром накренился и, теряя плавучесть, стал оседать. Люди выпрыгивали, лишь двое солдат все еще цеплялись за канат. Поврежденный канат неожиданно лопнул, хлестнув концами по воде, и паром перевернулся.
Книга о людях, которым выпало на долю строить первенец наших пятилеток — легендарную Магнитку, о том, как в сложной обстановке, в преодолении огромных трудностей и лишений шло их духовное становление; как в годы войны, работая по-фронтовому, они считали себя бойцами крепости Магнитной.
Белорусский писатель Александр Лозневой известен читателям как автор ряда поэтических сборников, в том числе «Края мои широкие», «Мальчик на льдине», «В походе и дома». «Дорога в горы» — второе прозаическое произведение писателя — участника Великой Отечественной войны. В нем воссоздается один из героических эпизодов обороны перевала через Кавказский хребет. Горстка бойцов неожиданно обнаружила незащищенную тропу, ведущую к Черному морю. Лейтенант Головеня, бойцы Донцов, Пруидзе, дед Матвей, обаятельная кубанская девушка Наташа и их товарищи принимают смелое решение и не пропускают врага.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.