Эдатрон. Лесной край. Том 1 - [61]

Деревенька Шестая была не самой богатой, но и не бедной. Обычная для этих мест, где народ жил лесом и его дарами. Немного занимались подсечным земледелием и огородом, чисто для своего пропитания. Замахнуться на что-то большее не позволяли примитивный инструментарий и густые непроходимые дебри. Хозяйство было, естественно, натуральным. Товарно-денежные отношения на самом низком уровне. Деньги — в основном медь, изредка серебро, ну а золото… Золото существовало где-то там в высших сферах, где обитали короли, герцоги и графья и до которых простому лесному жителю было все равно, что до луны пешком. Основным мерилом торговой сделки были звериные шкуры, которые и служили для местных основной денежной единицей и товаром для торговли. Шкуры, меха, мед и другие дары леса и были той частью жизни лесовиков, которая позволяла им не только выживать, но и иметь хоть какой-то прибыток. Так что Ольт, выкидывая шкурки зайцев и другой мелочи, попадавшей под его стрелы, оказался еще тем мотом. Утешало только то, что он все равно не мог выделывать шкурки и они пропали бы в любом случае. Да и летние шубы зверьков имели только полцены. Но теперь все хозяйство взяла в свои маленькие, но крепкие кулачки Истрил, которая очень огорчилась, когда узнала, как он распоряжался шкурками. Даже пришлось отвести ее на место свалки, где он устроил мусорку.

Шагах в пятистах от места его логова он нашел небольшой овражек и сваливал туда все, что не находило применения в его маленьком хозяйстве. Естественно никаких шкурок в нем уже не осталось, спасибо падальщикам, кроме нескольких клочков меха. Местная мелочь уже знала, где для них находится бесплатный обед. На обратной дороге Истрил отклонилась чуть в сторону, то ли, чтоб срезать гриб, то ли вообще цветок сорвать, и наткнулась на уже давно позабытую могилу так и оставшегося неизвестным бывшего владельца землянки. Очертания небольшого холмика, в который превратился и так низкий сруб, когда-то засыпанный землей и лесной листвой, оплыли и расползлись и нужен был острый глаз таежного жителя Истрил, чтобы угадать его искусственное происхождение. Она остановилась и вопросительно посмотрела на Ольта. Он растерялся, не зная, что сказать, но тут же в голове мелькнула мысль и наверно само провиденье положило ему на язык нужные слова.

— Тут лежит великий человек, ученый и воин по имени…э-э-э… Архо Мед. Он меня подобрал, когда я потерялся в лесу. Это он научил меня тем воинским приемам, которые ты видела и научил всему что я знаю. Три года он вкладывал в меня свои знания и умения, но полгода назад умер. Старенький он уже был. Здесь я его и похоронил.

— Интересно, как же он тебя учил, если ты до сих пор плохо говоришь?

— Так он учил на своем языке. Он был из далекой страны из-за моря и вообще не понимал по эдански. Себя и свой язык он называл русским, и я его выучил, позабыв свой родной.

— Какой интересный человек. Я знаю, что на востоке есть большая вода, но что за ней есть земля — слышу в первый раз. Никогда не слыхала про русским…

— Русский, — поправил Ольт, — русскому, русского, о русском… Понимаешь?

— Понимаю. В наших краях про таких и не слыхали. Хотя если он приплыл из-за моря… Никто там не был и не знает, что там находится. Я и не знала, что там тоже живут люди. Не слыхала, чтобы наши моряки плавали так далеко. Говорят, там находится край земли, и вода кончается большой пропастью, где пропадают все те, кто осмеливается туда плыть.

— Он говорил, что там находится огромная земля, как наша. И там тоже живут люди. Их король снарядил отряд, чтобы разведать про наши земли, но их корабль потерпел крушение. Спасся он один и жил здесь в землянке отшельником. — Ольт врал самозабвенно, откуда только, что взялось. Впрочем, стараясь не выходить за рамки достоверности. Если там за океаном и нет никакой земли, так кто же его проверит. Это же какое удачное объяснение тому, что он за три года не погиб в лесу, что он не знает местного языка и откуда взялись все его знания у умения. Единственный свидетель, который мог бы уличить его во лжи, мертвым сном лежит под этим самым холмиком и уже навряд ли что-нибудь скажет. — Единственное, что мне от него осталось на память — вот этот нож.

— Надо же, — удивленно покачала головой Истрил, — чего только в жизни не бывает. Хороший нож, у нас таких точно не делают… Послушай, так ты получается знаешь чужой язык? Скажи что-нибудь на русским… русском, интересно же.

— Блин! Вру перед названной матерью и даже не покраснею. И не фига не стыдно. Совсем совесть потерял старый. — торжественно произнес Ольт на русском языке, подняв перед собой руку для большей драматичности.

— И что ты сказал?

— Мою мать зовут Истрил. И она — самая лучшая мать на свете. И если кто скажет против, тот будет моим врагом, пока не умрет. — перевел мальчишка на голубом глазу.

— Звучный язык, — оценила растроганная Истрия. — И какой емкий. Что же ты совсем забросил могилу своего учителя? Надо быть благодарным за все то, что он тебе дал.

— Мама, он был воином и ученым, философом. Это такой человек, который…, который… Короче ему было плевать на мирские блага при жизни и тем более после смерти. Он и сам просил, чтобы я не думал об нем, как о мертвом. Он всегда будет жить в моем сердце.