Эдатрон. Лесной край. Том 1 - [54]

Вот и сейчас, вроде поел с утра и время обеда еще не наступило, а организм уже напоминает, что неплохо было бы чем-нибудь подкрепиться. Никогда не подумал бы, что после восьмидесяти лет жизни станет такой ненасытной утробой. Хотя в глубине души он был доволен, ведь это означало, что он здоров, что тренировки идут впрок и что сам он растет, как в переносном, так и в прямом смысле.

Как раз к тому моменту, когда рябчики, по его мнению, были готовы проснулась женщина, которую он в уме уже называл аной, чтобы это не значило. Она с тихой улыбкой смотрела, как он, нарвав лопухов и завернув в них закопченные глиняные шары, изображая губами торжественный марш, внес в шалаш то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Расколол один из шаров. Весь пух и перья влипли в глину и просто сгорели, а сама тушка была чистая и поджаристая. Румяная корочка так и манила к себе золотисто-коричневым цветом. Один ее вид возбуждал такой аппетит, что хотелось уже не кушать, а жрать. Он положил дичь спинкой вниз на чистый лист лопуха и с шутливым поклоном преподнес раненой. Она удивлено и немного смущено посмотрела на него, затем покачала головой и что-то проговорила. Он не стал на этом заострять внимание, все равно ничего не понимал, а кушать хотелось уже не по-детски, положил возле нее импровизированное блюдо. Затем развернул тушке брюшко, которое наполовину было заполнено мясным соком и тушеными в этом наваристом бульоне травами и по шалашу поплыл умопомрачительный запах. Вытащил из этой аппетитной смеси одну птичью ножку и вместе с ложкой подал женщине, показав, как надо кушать. Затем взял второй шар, приготовил его для себя и уже наглядно показал, держа и грызя в одной руке птичью ногу, а другой прихлебывая ложкой бульон.

Жаль, что не хватало хлеба. Но и так было неплохо. Да что там неплохо, даже в лучших ресторанах города он такого не едал. Так сказать — экологически чистый продукт, приготовленный в натуральных условиях. Ел быстро, жадно, но аккуратно. И наелся так, что живот надулся как барабан. Жалко только, что объем желудка у детского тельца маловат и съесть столько сколько хотелось не получилось, поэтому есть пришлось не сколько хотелось, а сколько влезло. Пришлось оставить, уж очень рябчики здесь были здоровенные, добрую половину тушки на потом. Но сильно он не огорчался, потому что знал, при его аппетите это «потом» наступит максимум через четыре часа. Поэтому он с чистой совестью отполз, вставать не хотелось, к стенке на свою охапку веток.

Одна его знакомая, еще в той жизни, утверждала, что когда после сытного обеда живот растет, то он стягивает на себя всю кожу с тела. Естественно и с лица тоже и вполне понятно, почему веки тоже тянет вниз и при этом глаза закрываются сами. Понятно, что это было шуткой, но что после вкусной и обильной еды тянет спать и послеобеденный сон в традициях многих народов, с этим фактом было трудно поспорить. И тем более сопротивляться. Поэтому после недолгого осоловелого моргания глазами, он просто заснул, оставив уборку на потом.

Спал недолго, часа полтора и проснулся от тихого песнопения и ласкового прикосновения руки. Он открыл глаза и уткнулся взглядом прямо в глаза аны, которые смотрели на него с такой выразительностью и любовью, что он смутился и тут же прикрыл веки. Со стороны женщины не чувствовалось никакого сексуального подтекста и отчего-то от этого напева и поглаживания его головы сладко щемило сердце и хотелось плакать. Он понимал, что это реакция его детского тела, которое так реагирует на ласку и любовь и ничего не имел против, но не собирался давать им волю. Все должно быть в меру, а сейчас у него по плану, начерченному им самим, тренировка. Он мягко высвободился из объятий и огляделся. Оказывается, пока он спал, женщина прибралась в шалаше и сложила все недоеденное в углу шалаша, прикрыв листьями лопуха от пыли и мух. Он попытался, хмуря брови, жестами объяснить, что ей рано еще активно двигаться, но женщина лишь улыбалась в ответ и что-то отвечала, продолжая гладить его по голове. Он мягко, но решительно пресек эти действия и взяв в руки туесок показал, что пойдет за водой, на что женщина, ничуть не обидевшись, кивнула головой. У ручья быстро умылся, прогоняя остатки сна, напился и набрал полный туесок воды. Вернувшись обратно к шалашу, отдал воду женщине, показал ей жестами, чтобы не мешала, и наконец приступил к настоящей ежедневной тренировке.

За эти месяцы программа была отработана до малейшего нюанса. В начале бег километров на пять, затем упражнения на гибкость и ловкость, на развитие силы, после этого отработка приемов с оружием, то есть с копьем, палками-мечами и ножом, и как кульминация — бой с тенью, проводимый по установленному графику то с оружием, то без. Обычно все действо занимало около трех часов, и сейчас он не стал отходить от традиции. Занимался с полной самоотдачей, так, что пот лил ручьями.

Женщина сначала удивилась такому странному времяпровождению, заволновалась, видно не могла понять смысл странных, по ее мнению, движений, но затем видно до нее что-то дошло, и она успокоилась. Так и просидела все время, пока он, закончив с тренировкой, опять сбегал к ручью и принял холодную ванну. Только улыбалась на этот раз с малой толикой жалости. Холодная вода взбодрила и придала бодрости утомленному телу. Так что к очередному уроку по местному языку он приступил вполне свежим, тем более учить новые слова — это не отжиматься.