Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [88]

Тот, кто достиг высот Мудрости и Интуиции, нуждается в поддержке посредством подобных феноменов не больше, чем орлёнок с окрепшими крыльями нуждается в спине матери; но лишь немногие обладают разумом, подобным орлу, основную массу людей скорее можно сравнить с чирикающими воробьями. И не пристало тем, кто может свободно летать над облаками сомнения, презирать нужды своих более слабых товарищей… [Чудеса, сотворённые Иисусом,] ознаменовали рождение христианской религии, сплотились вокруг неё в ранний период развития, ободряли и утешали её, вооружили её отцов-пропагандистов…[568]

Как вспоминает графиня Вахтмейстер, «многие люди в разное время говорили мне о том, как это глупо, что „феномены“ связаны с Теософским обществом и что Е. П. Блаватская тратила своё время на подобные мелочи». Что до реакции на эти замечания:

Елена Петровна всегда отвечала на них одинаково; она говорила, что во время формирования Теософского общества необходимо было привлечь внимание общественности, и феномены справлялись с этим куда лучше, чем какой-либо другой способ. Если бы Е. П. Блаватская объявила себя в первую очередь учителем философии, она привлекла бы к себе очень мало учеников… Но, однажды задействовав элемент чуда, не так-то просто избавиться от него, когда он уже сыграл свою роль. Все тянулись к ней, стремясь удовлетворить свою потребность в чуде, а не получив желаемого, уходили разгневанными и возмущёнными[569].

Совершенно очевидно, что это был взвешенный, продуманный риск. Однако один из критиков утверждает, что Е. П. Блаватская «начала с пренебрежением отзываться о феноменах лишь после того, как они были изобличены силами Общества психических исследований»[570]. Это заявление легко опровергнуть, приведя высказывания Блаватской и её учителей, которые были сделаны задолго до расследования ОПИ.

Из первого письма К. Х. Синнетту становится очевидной сильнейшая заинтересованность последнего психическими исследованиями. Из Симлы Е. П. Блаватская пишет миссис Холлис Биллингс (2 октября 1881 г.) о том, что «Синнетт постоянно жаждет увидеть феномены»[571]. Махатма М. откровенно написал ему в феврале 1882 г.:

Постарайтесь прорваться через великую майю, от которой оккультных учеников по всему миру предостерегают их учителя – жажду феноменов. Она подобна тяге к выпивке и опиуму – лишь усиливается, когда ей потворствуют. Спиритуалисты зависимы от них – они тауматургические пьяницы. Если Вы не можете быть счастливы без феноменов, Вам никогда не удастся изучить нашу философию… но выберите мудрость, и тогда всё придёт в своё время… Давайте поговорим, как разумные мужчины. К чему нам играть в игрушки; разве мы уже не отрастили бороды?[572]

В письме, опубликованном в «Теософисте», Блаватская выражает схожие взгляды:

Разве вы дети, что жаждете чудес? Разве так слаба ваша вера, что ей требуется постоянный стимул, как угасающему огню – дрова?!. Неужели вы позволите сердцу этого блистательного общества умереть подобно больному, погибшему от рук коновала?.. Никогда не забывайте о том, что это вовсе не шутки – с помощью сверхъестественных сил пробудить зловещих стражей, лежащих у порога. Нам они не в силах навредить, но могут отомстить, набросившись на беззащитных неофитов. Все вы подобны детям, которые играют с огнём, привлечённые его красотой. А должны быть мужчинами и изучать философию ради неё самой. (Журнал «Путь», август, 1892 г., с. 161.)

Сама Блаватская писала Синнетту (20 июня 1882 г.) касаемо его «упорного стремления раскрыть обществу в целом и англо-индийцам, в частности, тайну каждого существующего феномена»:

Я решительно, настойчиво и бескомпромиссно протестую против вашего извечного желания сделать всё то, что я обычно делаю (я имею в виду эти глупые феномены) с целью просвещения публики в этом вопросе. МНЕ НЕТ ДЕЛА ДО ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ. Я всем своим сердцем презираю миссис Гранди[573], и меня ни на грош не интересует, хорошо или плохо обо мне и о моих феноменах станут думать всякие почтенные «как их там звать». Я отказываюсь проповедовать им свои идеи ценой тех крупиц самоуважения и достоинства, которые мне оставил мой долг перед теми, кто выше, и перед моим Делом. Я не стану стремиться обратить их, если при этом имена Братьев будут запачканы в грязи; над ними и так достаточно поглумились все наёмные писаки в Индии. И теперь люди даже называют собак и кошек именем «Кут-хуми»…[574]

Во втором письме к Синнетту К. Х. заводит разговор об основных целях своего собеседника: «…Как-то вы предлагали отказаться от идеи Всеобщего братства, сомневались в её состоятельности и советовали видоизменить ТО по принципу колледжа для изучения оккультизма. Мой уважаемый и высокочтимый друг, этому никогда не бывать!»[575]. Куда более категорично и резко по этому вопросу высказался учитель Махатм К. Х. и М., Маха Чохан,[576] обращаясь к Хьюму и Синнетту:

Неужели мы должны целиком отдаться обучению горстки европейцев, живущих за счёт богатств этой страны, осыпанных дарами слепой судьбы? Должны объяснять им подоплёку звона колокольчиков, выращивания чашек, духовного телефона и формирования астрального тела? Стало быть, нам придётся предоставить миллионам невежественных, нищих, презираемых, жалких и униженных самим заботиться о себе и своём будущем так, как они умеют? Никогда. Пусть лучше сгинет ТО с обоими злополучными основателями, чем превратится в академию магии, зал оккультизма… Думаете, мы позволим ТО отказаться от своего благородного титула Братства человечества и стать обыкновенной школой психологии? Нет, нет, милые братья, вы и так достаточно долго заблуждались