Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [79]

В последующие недели Елена Петровна со своим окружением посетила знаменитые пещеры Карли, затем они направились на север страны, где побывали в Раджпутане, Аллахабаде, Бенаресе и других местах[520]. Из Агры Блаватская написала профессору Уайлдеру в США:

Агра, 28 апреля 1879 г.

Дорогой профессор, мой дражайший друг,

Знали бы Вы, как я сожалею о том, что Вы не с нами! Как часто я думаю о Вас и представляю себе, что Ваша душа археолога и поэта была бы на седьмом небе от восторга, если бы Вы поехали с нами… Здесь мы за последний месяц путешествовали поездом и повозкой, ездили на слонах, верблюдах и портовых шлюпках, останавливаясь на пару дней в каждом городе, деревне и порту; мы видели подземную Индию, не ту, что наверху… Правда, с самого начала марта мы непрестанно жаримся, печёмся и паримся… Но до чего же неописуемо прекрасна прохлада утренних и вечерних часов. Луна в Америке в сравнении со здешней покажется в лучшем случае закопчённой масляной лампой. Мы встаём в четыре, а ложимся спать в девять. Путешествуем мы по большей части ночью, нежели утром и днём…[521]

Глава 3 Сопротивление переменам

В начале мая 1879 г. вся компания вернулась в Бомбей. Учитывая то, с каким восторгом Олькотт описывал происходящее, сложно вообразить, что изнутри его терзали мысли о том, какой огромной ошибкой было его путешествие в Индию. Об этом свидетельствует письмо, полученное им в то время от одного из его учителей-махатм:

Поскольку ты пришёл к выводу, что было «безумием» покинуть родину и приехать сюда так, как это сделал ты, якобы, по заверениям Харричанда Чинтамона и Мулджи Тэкерси, хотя ты и сам знаешь, что это не так, чем скорее мы достигнем понимания, тем лучше будет для всех нас. Прежде всего, ты сам страстно желал поехать в Индию…

Не воображай себе то, чего не может быть; не надейся, что в последний момент тебе помогут. Если ты не способен пройти первое испытание и доказать своё право быть Адептом, подчинив себе обстоятельства, то ты равным образом не способен выдержать остальные испытания…

Фотография сына на стене комнаты всегда будет манить тебя обратно в Америку[522].

Он впал в отчаяние главным образом по причине упрямого несогласия местного населения помочь теософам в возрождении индийской культуры. Феноменальных успехов, о которых говорилось в предыдущих главах, общество добилось не сразу. Поэтому в 1881 г. Е. П. Блаватская имела все основания написать следующее:

Вот уже шесть лет мы открыто говорим о том, что индийская йога[523] была и остаётся истинной наукой, подтверждённой тысячами экспериментальных доказательств; и что настоящих индийских йогов, пусть их и осталось совсем немного, всё ещё можно найти, если уметь правильно искать.

Вполне естественно, что европейцы не согласны с подобными заявлениями… но то, что сами индусы, потомки древних философов, стали отрицать и высмеивать их, оставило горький осадок. Мы упрямо продвигали свои идеи, и не шёпотом, а дерзко и открыто. Но не услышали отклика на свой зов из огромной индийской пустоты. Ни одна храбрая душа не поддержала нас, не сказала, что мы правы, что йога – истинная наука, что настоящие йоги всё ещё существуют. Вместо этого нам возражали, что Индия мертва; что свет духовности догорел в её фонаре; что современные науки доказали несостоятельность древних… Лишь когда они увидели, что нас не заставить молчать, и что какие-либо весомые доказательства привести попросту невозможно, в их точке зрения появились первые изменения[524].

Ничуть не меньше их настораживал тот факт, что Блаватская в течение полутора лет находилась под пристальным наблюдением британской секретной службы как потенциальная русская шпионка. Под подозрение попал даже Олькотт. Каждое их движение отслеживалось, приходящие к ним письма читали, а отправленные зачастую исчезали. Русофобия достигла пика из-за успеха русской армии в закаспийском регионе, когда судьба Афганистана висела на волоске[525]. Елена Петровна писала жительнице США мисс Берр, которая жаловалась на пропавшие письма: «Ура могущественной, бесстрашной, непобедимой старой Англии! Грозный царь зверей, британский лев, видит очертания русского медведя даже в складках платья русской старухи, прижимает уши, нервно бьёт хвостом и рычит – есть отчего исполниться уважения к силе Великобритании»[526]. Под влиянием этих подозрений многие из местных жителей приняли решение повременить с вступлением в Теософское общество[527].

В Индии Е. П. Блаватская стала постоянно подвергаться оскорбительным преследованиям со стороны миссионеров, которым в её деятельности мерещились посягательства на их «данное богом» право спасти язычников. Однажды она заметила:

Для проверки собственной философии лучше всего подходят обстоятельства, которые «испытывают человеческие души»; легко быть обворожительно умиротворённым вдали от поля битвы. Пусть те, кто претендует на венец мученика, приедут в Индию или на Цейлон и помогут нам построить общество, основанное на принципах Равенства и Братства. Тогда они поймут, из какого теста сделан среднестатистический христианин[528].

Как-то раз один из Учителей в письме к теософу назвал деятельность Теософского движения «Отчаянным предприятием». В ответ на резонное удивление адресата он пояснил: «Под „Отчаянным предприятием“ я понимаю следующее: величина задачи, стоящей перед теософами, и в особенности бесчисленные силы противника, которые уже выстроились и ещё выстроятся против них, позволяют сравнить Теософское движение с отчаянным сопротивлением превосходящим силам соперника, которое истинный солдат почитает за честь для себя»