Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [28]

Шрифт
Интервал


Дабы положить конец всем домыслам, она соглашалась выполнять самые нелепые требования; её обыскивали, связывали руки и ноги верёвкой. Она даже разрешила уложить себя на диван, снять обувь и положить руки и ноги на подушки, так чтобы их всем было видно; в таком положении её попросили произвести стук в дальнем конце комнаты. Она объявила, что попытается, но не может ничего обещать. Тем не менее эти указания, как правило, немедленно исполнялись, особенно когда публика проявляла неподдельный интерес. По её команде стуки раздавались в потолке, на подоконниках и различных предметах мебели в смежных комнатах, а также в довольно далёких от неё местах.

Временами она из чувства мести жестоко подшучивала над теми, кто в ней сомневался. Например, однажды стук раздался в очках молодого профессора М., когда она сидела на другом конце комнаты, и был так силён, что очки практически слетели с носа, заставив его побледнеть от страха. В другой раз одна свободомыслящая дама, очень гордая и жеманная, на свой ироничный вопрос о том, какой материал является лучшим проводником для этих звуков, получила весьма странный и интригующий ответ.

– Золото, – бросила ей Блаватская и затем добавила:

– И мы сейчас же это вам докажем.

Дама продолжала улыбаться, слегка приоткрыв рот. Но едва прозвучали эти слова, как она резко побледнела, вскочила с кресла и прикрыла рот рукой. Её лицо исказила гримаса страха и изумления… она почувствовала сильный удар и стук в своих искусственных золотых зубах! Пристыжённая раскрытым секретом, женщина немедленно покинула комнату[202].


В то время Вера, как и многие другие, приписывала эти явления спиритическим силам её сестры, но сама Е. П. Блаватская это отрицала. Вера пишет:


Моя сестра провела бóльшую часть своих 10-летних странствий в Индии, где, как многие знают, спиритические теории об установлении связи с умершими не пользуются популярностью. Явления, которые мы называем сверхъестественными, у них принято объяснять множеством различных причин – и моя сестра считает недостойным черпать силы из этих источников… Она утверждает, что тогда, как и сейчас, она была во власти других сил – тех, которыми владеют индийские мудрецы, раджа-йоги. Она также уверена, что тени, которые она видела всю жизнь, были не привидениями или духами умерших, а образами её всемогущих покровителей в их астральных телах.

В любом случае, какая бы сила ни была источником этих явлений, они постоянно случались всё время, пока мы с сестрой Еленой жили у Яхонтовых, неизменно приводя в замешательство свидетелей, независимо от того, верили они в сверхъестественное или же нет[203].


Исключение составляли Пётр Ган, их отец, и брат Леонид. Впрочем, сомнения последнего были развеяны однажды вечером, когда гостиная Яхонтовых была переполнена гостями. Историю, рассказанную Верой, мы приводим в сокращённом виде:


Брат был сильным, мускулистым юношей, пропитанным латинскими и немецкими премудростями в университете, и на тот момент ни в кого и ни во что не верил. Он остановился за спинкой кресла, на котором сидела сестра, слушая её рассказ о том, как некоторые люди, называющие себя медиумами, делали лёгкие предметы такими тяжёлыми, что их нельзя было поднять; и напротив, тяжёлые предметы они превращали в лёгкие.

– Ты хочешь сказать, что тоже можешь это сделать? – спросил юноша с насмешкой.

– Медиумы могут, и мне как-то довелось это делать; хотя я не всегда уверена в успехе, – холодно ответила госпожа Блаватская.

– Но ведь Вы попробуете? – спросил кто-то из присутствующих; и все остальные тут же присоединились к его просьбе.

– Я постараюсь, – сказала она, – но прошу вас помнить о том, что я ничего не обещаю. Я просто закреплю этот шахматный столик на одном месте. Тот, кто хочет поучаствовать в эксперименте, должен поднять его сейчас, а затем попытаться поднять снова, после того как я его закреплю.

– Вы хотите сказать, что совсем не будете его касаться?

– Зачем мне его касаться? – возразила госпожа Блаватская с полуулыбкой.

Услышав это необыкновенное заявление, один из молодых мужчин решительно подошёл к шахматному столику и поднял его легко, как пёрышко.

– Хорошо, – сказала она. – Теперь будьте так любезны, поставьте его на место и отойдите в сторону!

Он тут же подчинился её указанию и в комнате воцарилось молчание. Затаив дыхание, все взволнованно ждали, что будет делать госпожа Блаватская. Против всех ожиданий она, казалось, вовсе ничего не делала. Она лишь устремила свои большие голубые глаза на столик и напряжённо глядела на него. Затем, не отводя глаз, она молча движением руки пригласила того же молодого человека попробовать поднять столик. Он подошёл и уверенно схватился за ножку столика. Но не смог сдвинуть его с места! Тогда он взялся за столик обеими руками. Столик стоял, будто намертво привинченный к полу. Лицо молодого человека покраснело от натуги, но все его усилия были напрасны!

Раздался гром аплодисментов. Молодой человек в сильном смущении медленно проговорил:

– Что ж, это хорошая шутка!

– Она и вправду неплоха! – отозвался Леонид. В его голове промелькнуло подозрение, что их гость действовал согласно тайной договорённости с его сестрой.


Рекомендуем почитать
Иван Никитич Берсень-Беклемишев и Максим Грек

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Нездешний вечер

Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.


Оноре Габриэль Мирабо. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Иоанн Грозный. Его жизнь и государственная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Тиберий и Гай Гракхи. Их жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.