Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [153]
«У каждого века есть свой лжепророк, – говорил Коуз. – И коль скоро мы живём в век борьбы за равноправие женщин, нет ничего удивительного в том, что величайшим обманщиком современности стал этакий Калиостро в женском обличье».
Называя эту статью «интервью», и «Сан», и Коуз обманывали читателей, поскольку обе части были написаны самим Коузом. Таким образом, воображаемый репортёр задавал удобные вопросы, на которые у Коуза были заранее заготовлены ответы. В собрании Коуза в Висконсине хранится печатный оригинал этого «интервью». Слева на полях первой страницы имеется надпись, сделанная почерком Коуза: «Оригинал статьи, подготовленной для „Сан“ в объёме девяти или 10 колонок, но в печати сокращённой до шести». Ниже стоит его подпись. Как оказалось, эта рукописная заметка была оставлена им позже, чтобы было легче идентифицировать документ. По-видимому, к этому времени Коуз и сам забыл, что это должно было быть интервью. Он предложил несколько вариантов подзаголовка, три из которых были отвергнуты редакцией «Сан» как излишне рискованные:
Самых известных учеников Блаватской в Америке, Олькотта и Джаджа, заклеймили как простодушных жертв обмана и вместе с тем добровольных сообщников. Коуз даже пытался создать впечатление, будто бы сам никогда не верил в этот культ: «Признаюсь, я испытываю вполне объяснимое раздражение, когда вижу, что в сознании общественности моё имя связано с этим её пустозвонством, а того, что его использует кучка ушлых выскочек для прикрытия своей мошеннической деятельности, вполне достаточно, чтобы вызвать возмущение у человека чести»[933].
В качестве доказательства распущенности Е. П. Блаватской, Коуз ссылается на письмо от Ричарда Ходжсона (в то время секретаря американского ОПИ), в котором тот рассказывал о её жизни в Каире в 1871–72 гг. Он также цитировал письмо от Эммы Куломб, написанное в 1885 г. полковнику Джону К. Банди, который стал редактором «Религиозно-философского журнала». «Первая достоверная информация о её безнравственности, которой я располагаю, – пишет Коуз, – добыта из письма знаменитого английского медиума-спиритуалиста, покойного Д. Д. Хоума, написанного мистеру У. Э. Коулману в Сан-Франциско. В письме говорится о том, что в 1857-м или 1858 г. в Париже она была дамой полусвета и состояла в связи с принцем Эмилем Витгенштейном, от которого у неё был сын-калека, умерший в 1868 г. в Киеве». Последнее обвинение вынудило Е. П. Блаватскую предпринять ответные действия. Она написала письмо, опубликованное в журнале «Путь» (сентябрь, 1890 г.) под заглавием «Мадам Блаватская взывает к закону»:
Редактору журнала «Путь»:
Будучи полностью согласна с утверждением, что врагов нужно прощать, я тем не менее не теряю права «обратиться к кесарю». И в своём обращении, в данном случае к Закону, а не к Императору, я могла бы последовать заповеди о прощении, но ради защиты имени моего покойного друга и безопасного будущего теософов я требую в Суде этой страны ответа от тех, кто, утратив чувство справедливости и правоты, считает допустимым публиковать порочащие и безосновательные сплетни в печатных изданиях.
В течение пятнадцати лет я спокойно наблюдала со стороны за тем, как моё доброе имя терзают газетные сплетники, с восторгом смакующие подробности личной жизни известных людей… Но на этот раз крупная ежедневная газета в Нью-Йорке, не располагая подлинными фактами, перед лицом общественности бросает множество обвинений в мой адрес, большинство из которых были опровергнуты более десяти лет назад. Однако, поскольку одно из них бросает тень на мой нравственный облик и порочит имя почившего старого друга семьи, оставаться в стороне стало невозможным. Поэтому я поручила своим адвокатам в Нью-Йорке подать жалобу на нью-йоркскую газету «Сан» за клевету.
Это ежедневное издание упрекает меня в принадлежности к обществу полусвета в 1857-м или 1858 г. и неподобающей связи с принцем Эмилем Витгенштейном, от которого, как утверждает газета, у меня был незаконнорождённый сын. Первая часть этого обвинения настолько нелепа, что над ней можно лишь посмеяться, но вторая и третья выставляют на всеобщее порицание других людей. Принц Витгенштейн, ныне покойный, являлся давним другом моей семьи, и я видела его в последний раз, когда мне было восемнадцать лет. До самой его кончины я поддерживала постоянную переписку с ним и его женой. Он приходился двоюродным братом покойной Императрице России, и кто бы мог подумать, что к его надгробию пристанет грязь от современной нью-йоркской газеты. Чувство долга обязывает меня отразить это оскорбление, нанесённое ему и мне, также я должна защитить честь всех теософов, которые руководствуются в своей жизни учениями теософии; об этом я взываю к Закону и суду моих американских собратьев. Я отказалась от верноподданничества русскому царю в надежде на то, что Америка сможет защитить своих граждан; так пусть эта надежда не окажется напрасной
